День и ночь, 2009 № 03

Светлана вопросительно взглянула на Люсю, не нашла в её взгляде явного протеста и кивнула Вовану. Он ушёл, а они сели за столик в противоположной от компании подростков стороне.

Вскоре Вован принёс им по порции. То было крем-мороженое тёплого сливочного цвета, украшенное поверху пурпурными ягодами свежайшей клубники, лежащее аппетитными холмиками в красивых креманках из дымчато-фиолетового стекла с золотыми звёздочками.

— Может, шампанского принести? — галантно осведомился Вован, угодливо заглядывая в глаза Люсе. — У нас маленькие такие бутылочки есть, как раз вам по бокалу.

— Возьмём? — спросила Света, тоже заглядывая ей в глаза.

У Люси испуганно вздрогнуло сердце: поначалу она восприняла предложение Вована принести мороженое как рыцарский жест или, может, как подарок за принесённую мелочь, и только теперь до неё дошло, что за всё надо расплачиваться, и расплачиваться — ей; во сколько же это станет? Она ужаснулась — ещё никогда в жизни она не расплачивалась сама: в детстве её водил в кафе отец, потом — мальчишки, потом — молодые люди, и никогда она в кафе не вникала в цены…

— Я тебе потом отдам свою долю, — подсказала ей Светлана, видя Люсино замешательство.

— Д-да… Принесите! — сдавленно ответила, наконец, Люся.

Тот кинулся чуть не бегом и действительно принёс маленькую бутылочку шампанского и два высоких бокала, сам ловко, с тихим хлопком откупорил бутылку и аккуратно разлил шампанское по бокалам.

С шампанским мороженое, действительно, было необыкновенно вкусным. И как раз, когда они покончили с ним, вновь подошёл Вован.

— Может, ещё по кофе-гляссе? — осведомился он.

— Да, конечно! — охотно согласилась Светлана, совсем размякнув от шампанского, но, спохватившись, спросила у Люси: — Как ты?

— Нет, спасибо! — грубо одёрнула её Люся, холодно глянув на Вована.

— Пожалуйста! — пожав плечами, с противной улыбочкой ответил ей тот. — Тогда с вас сто тридцать пять рублей. Вот сдача, — он положил на столик шесть засаленных десятирублёвых бумажек и принялся рыться в кармане, звякая мелочью.

— Мелочь оставь себе! — зло бросила ему Люся, забрала бумажки и так резко встала, что стул отлетел в сторону. — Пошли! — рявкнула она на Светлану, доскребающую мороженое из креманки; кажется, та готова была вылизать её.

— Приходите ещё! — сладенько вякнул Вован, маяча перед ними своей наглой улыбочкой, на которую Люсе уже противно было смотреть.

— Непременно! — охотно ответила Светлана, вставая. — Спасибо, Вованчик — такое вкусное мороженое у вас!..

А когда выбрались из кафе и пошли обратно, Светлана, противно размякшая от бокала шампанского, без конца молола языком, вспоминая школу, класс и хулиганские проделки Вована; Люся упорно молчала, злясь и на неё, и на этого хлыща — так ловко они её растрясли, так нагло облапошили!

Прощаясь со Светланой, Люся надеялась, что та предложит зайти к ней и вернёт свою долю, но — куда там!. Так что по дороге домой, уже одна, думала с мрачной решимостью: ну, уж завтра дудки — вытрясет она из неё все семьдесят, до рублика!.. Утешало только, что двести шестьдесят Руслановых рублей всё же осталось; да плюс стипендия; где-то надо добывать остальные…

Дома все уже были в сборе — ужинали на кухне.

Люся, нарочито нагоняя на себя раздражение — чтобы только отвязались — ужинать отказалась. Не потому, что не хотела — есть ей хотелось всегда — а потому, что мать или Ирка обязательно унюхают запах шампанского, и разговора о вреде алкоголя хватит потом на весь вечер, ещё и на утро останется, и доказывать, что уже взрослая, что сверстницы пьют, как лошади — бесполезно; и бесполезно доказывать, что ей этот алкоголь — как зайцу стоп-сигнал: она всегда предпочтёт ему жареный кусок мяса; разве что трудно устоять перед бокалом шампанского… Она прошла в комнату, переоделась в халат, затем пошла, вымылась под душем и снова вернулась в комнату, — всё быстро, порывисто; села затем в их с Иркой общее — кто быстрей захватит — кресло и взяла в руки книгу — успокоиться и привести в порядок мысли.