День и ночь, 2009 № 03

В ноябре стало ещё холоднее — совсем но-зимнему задуло, а, стало быть, нагрянули и новые проблемы с одеждой; но, несмотря на проблемность покупки каждой вещи, новые вещи у неё понемногу всё же появлялись. И снова не получилось отдать долг. Да и куда торопиться? Отдаст, когда понадобятся: Руслан сам сказал, что — не к спеху.

В том же ноябре, выдержав месячный бойкот, слово за словом опять с ней в группе понемногу заговорили: то староста обратится по делу, то записной остряк прилипнет, пока вокруг никого, а брякнуть очередную остроту и посмешить — терпежу нет, то былой ухажёр заметит, что она стала ещё краше, и привяжется проводить до остановки, то беспринципная Светка соскучилась и, видя, что бойкот слабеет, снова навязалась в подруги.

И в том же ноябре, сойдя как-то по дороге домой на своей остановке по очень нужному делу, глянула издали на то место, где сидел Руслан — а его нет! И так ей стало легко от этого — будто тяжкая ноша с плеч свалилась: спокойно прошла домой своим обычным маршрутом, которым ходила годами, и с того дня ничто уж больше не мешало ей ходить именно так. Чтобы не напрягать себя, не стала никого расспрашивать: куда делся этот Руслан, что с ним стало? — хотя кто-то же из местных сострадательниц должен был знать?.. Да зимой на этом месте вообще редко кто из калек выдерживал.

А весной появился новый: грязный, пожилой, серый, как филин, молчун, от которого вечно несло перегаром; многие поскорей пробегали мимо, однако Люся кидала ему всегда: со стипендии — круглый рубль или двухрублевик, но чаще всё-таки — несколько мелких латунных монеток.

Екатерина Тягло

Ближний и Дальний Восток

Нам показывали на карте ЕвропыВену, Прагу, Берлин…Наконец — Сербию…То есть — Югославию.Мы рассматривали кудлатыхМальчиков на экранеИ на обложках

Импортных кассет.Теперь встречаем ихВ метро…Может быть, так взрослеют…Центральная Европа засыпана снегом,Украшена гирляндами…Мы — ею — путешествуем…Москва, Петербург и прочий Восток —Для нас символическое пространство…Мы — остаёмся, чтобы писать,И — заблуждатьсяСобою и Невским проспектом,Зимними двориками предместий,

Переливающихся огнямии немножко заспанных…Сладкий привкус полночногоДжема и кофе —Повседневные радости…Трамвайные маршруты городовПохожи до полной неразличимости,Скажем, как мы с тобой…Возьму твою помаду — и забудуНаше выгоревшее лето.В косметичке — те же марки,То же зеркальце и карандашиРядом с дневниками…

Но твои записи всегдаПахнут малиной.А мои — табаком и мятой.Всё — по-настоящему!И какая — к чёрту — похожесть!Вот так — выгоревшая на солнце одежда.Знакомые запахи и остановки.Имена отелей и городовОседают на нашей коже.Избираем чёрный или жёлтыйИз всех цветов, —Потому что помнимКварталы

Ноябрьских прогулок.Мы родились в технократических мегаполисах.Мы засыпали под грохот грузовиков.Мы стали собою.Выросли.Получили. Вымечтали. Утратили.В таких условиях — важно найти кого-то,Действительно на тебя похожего…

Виталий Богомолов

Крест на ёлке

Божьи рабы

В субботу после всенощной отец Евгений принимал исповедь у своих прихожан. Великий пост приближался к концу, и людей, желающих побывать у исповеди и причаститься, было много. И каждого человека ему предстояло терпеливо выслушать, подготовить, настроить, вразумить, дать совет или наставление.

За день отец Евгений так устал, что уже едва держался на ногах. Да и постился он сам строго, без послаблений, а это тоже сказывалось на силах телесных. С утра прошло богослужение, потом было соборование, последнее в этом посту, а после пришлось ещё покойника отпевать. Потом хозяйственные дела помешали сделать передышку. А той порой и день незаметно пролетел, настало время всенощную служить…