День мертвых

Едва завидев заграждение на дороге и сообразив, что происходит, Стата Мардер вынула из сумки дедовский «кольт-вудсмен» и заткнула его сзади за пояс, прикрыв рубашкой. Когда она вышла вместе с остальными из фургона, к ним приблизился какой-то sicario, потребовал у женщин сумочки и вытряхнул их содержимое на землю. Послышался крик. Через дорогу к ним направился здоровенный мужчина и в смачных выражениях сделал грубияну выговор, напирая на то, что тамплиеры женщин не обижают, а защищают, после чего заставил его все собрать и отдать сумки владелицам. Он вежливо кивнул сеньорите и извинился перед ней, улыбнулся Пепе и Лурдес, пожал руку священнику и вернулся к своим.

Вслед за здоровяком подошел отец, и Стата обратилась к нему:

– Папа, что тут творится? Кто эти люди?

– Тамплиеры. Ты только что видела Эль Гордо, их jefe. А насчет того, что происходит… боюсь, тебя и Лурдес берут в заложницы.

– Что?!

– Ну да, Эль Гордо хочет получить свое оружие. Не волнуйся, он вряд ли станет вас обижать.

– Ну а если не будет оружия?

– Выплачу выкуп. Обычно этого достаточно.

У Статы задрожали коленки, и ей пришлось сесть на подножку фургона. Священник стоял на другой стороне улицы и, похоже, спорил с Эль Гордо.

– Получи пинок под зад, что называется. Вот стоило только встать в позу, как сразу контрольная проверка: девочка, а ты и в самом деле такая храбрая или просто языком мелешь? Обычно все по-другому; как правило, с такими замечательными иллюзиями расстаешься не настолько быстро.

– Это Мексика, – сказал Мардер. – Тут такое не прокатывает. – Он достал бумажник и протянул дочери пачку купюр. – Вот все деньги, которые у меня есть. Уж не знаю, будет ли от них толк, но…

Она сжала в руке толстую пачку лиловых пятисотпесовых банкнот.

– Все нормально, пап. Все будет хорошо.

На самом деле ничего хорошего Стата не ожидала, но ей хотелось чуточку успокоить отца, не прибавлять к его панике собственную. Он всегда был для нее образцом хладнокровия, но потом случился этот приступ на кладбище, и сейчас, глядя на бледную, покрытую испариной, дрожащую фигуру перед собой, она почувствовала, что ее мир пошатнулся.

– Все нормально, – повторила она. – У меня есть пистолет.

– Ты что, не надо тебе никакого пистолета! Отдай мне!

Он лихорадочно заозирался – не следят ли за ними? За ними не только следили – к ним уже направлялись двое молодчиков, и Мардеру пришлось обреченно наблюдать, как его дочь и Лурдес уводят прочь. Донесся голос Лурдес: «Что еще такое? Они нас в аэропорт повезут?», но тут ожили все моторы одновременно, и ответ, если он был, потонул в их рычании.

В «Фольксвагене» священник и журналистка также потребовали объяснений.

– Езжайте, – сказал Мардер. – И побыстрей.

И вот они помчались по горным дорогам к побережью. Нога священника подолгу не отпускала педаль газа, курицы в деревушках разбегались от фургона, а Мардер тем временем рассказывал о произошедшем. Пепа подалась с заднего сиденья вперед и схватилась за кресло Мардера, держа голову поближе к его голове, потому что иначе ничего бы не услышала из-за неисправного глушителя и шума ветра.

– Но вы ведь отдадите ему обещанное?

– Думаю, нет, – отозвался Мардер. – Скелли сказал мне, что с таким вооружением любой желающий в два счета захватит Каса-Фелис и вытурит нас оттуда. Потому-то оно нам и понадобилось. Пока у нас есть оружие, будет и земля. И конечно же, нет никаких гарантий, что Гомес отпустит заложниц, даже если получит свое. Под суд мы его отдать не сможем. И его будет тревожить, как бы парочка ребят, наловчившихся ввозить в Мичоакан тяжелое оружие и героин, не перекинулись к Ла Фамилиа или даже какому-нибудь постороннему картелю. Нас двоих он застрелит без лишних церемоний. Если найдет в colonia народных вожаков, их тоже пристукнет, скорее всего.

– Но твоя дочь, – поразилась Пепа, – она ведь твоя дочь. Ты рискуешь ее жизнью из-за дома и людей, которых и не знаешь толком?

– Я в ужасе, – произнес он и повернулся, чтобы журналистка прочла все на его лице – бледность, заметную даже под загаром, побелевшие губы, измученные глаза. – Но суть как раз в том, чтобы не поддаваться этому ужасу. Я не стану вести себя как родители похищенного ребенка, которые готовы пойти на все, лишь бы вернуть его, впадают в панику, во всем подчиняются похитителям. Не собираюсь, хотя именно этого мне и хочется. Вижу, вы не понимаете меня, но я приучил себя покоряться воле Божьей. Если случится непоправимое, я оплачу свою потерю. Если нет – возрадуюсь. Это не в моей власти. Я не просил себе такой судьбы, но все сложилось именно так, поэтому я намерен держаться за свою землю и защищать доверившихся мне людей, пока жив, а там будь что будет. К слову о судьбе, на кладбище мне кое-что пришло в голову: много лет назад я выкрал из Мексики девушку – и теперь Мексика требует другую взамен. Абсурдная идея, если считать жизнь чередой событий без всякого смысла, но не в том случае, если веришь, что каждой судьбой движет некий тайный план. А я верю.