День пламенеет

С другой стороны, его владения оценивались в несколько миллионов, и находились такие легковерные, которые считали дураком всякого, выступавшего против Пламенного. За его великолепной щедростью и беззаботным пренебрежением к деньгам скрывался трезвый практический ум, пылкое воображение и смелость крупного игрока. Он предвидел то, чего никогда не видел собственными глазами; играл так, чтобы выиграть много или потерять все.

— Слишком уж много золота здесь, на Бонанзе; это не случайно, — рассуждал он. — Наверняка где-то пролегает золотоносная жила, и скоро она покажется и в других речках. А вы следите за Индейской рекой. В реках, какие текут по ту сторону Клондайкского водораздела, быть может, не меньше золота, чем в реках, текущих по эту сторону.

И он подкрепил свое убеждение, снабдив провиантом несколько групп, отправлявшихся за горный хребет производить разведки в бассейне Индейской реки. Других, не успевших сделать заявки на счастливых реках, он поставил на работу на своих заявках на Бонанзе. Он платил им хорошо — шестнадцать долларов в день за восьмичасовую работу, а работа шла в три смены. Для начала у него был провиант, а перед тем как река стала, прибыла «Бэлла», нагруженная съестными припасами, и Пламенный продал Джеку Кернсу место для постройки склада, а взамен получил запас провианта, каким и кормил своих людей всю зиму 1896 года. И в эту зиму, когда настал голод и мука продавалась по два доллара фунт, у него все время работали в три смены на всех четырех его бонанцских заявках. Другие золотоискатели платили своим людям пятнадцать долларов в день; но он первый поставил людей на работу и с самого начала давал им унцию в день; в результате у него были лучшие рабочие, с лихвой отрабатывавшие свое жалованье.

Ранней зимой, как только стала река, Пламенный выкинул одну из самых диких своих штучек. Сотни золотоискателей, потерпевших неудачу на Бонанзе и сделавших заявки на других реках, недовольные возвращались с верховьев на Сороковую Милю и в Сёркл. Пламенный заложил одну из своих бонанцских заявок в Коммерческой Компании Аляски и сунул аккредитив в карман.

Затем он впряг своих собак и понесся вниз по реке с той скоростью, с какой он один мог ездить. Он побил рекорд, сменив дорогой двух индейцев и четыре упряжки. И на Сороковой Миле и в Сёркл он десятками скупал заявки. Многие впоследствии оказались ничего не стоящими, но некоторые взлетели еще поразительнее, чем заявки на Бонанзе. Он покупал направо и налево, платил от пятидесяти долларов и до пяти тысяч. Самую высокую цену он уплатил в трактире Тиволи, это была верхняя заявка на Эльдорадо, а когда он согласился уплатить требуемую сумму, Джекоб Уилкинс, только что вернувшийся с разведок на оленьем пастбище, вскочил и направился к выходу со словами:

— Пламенный, я тебя знал семь лет, и до сего дня ты мне всегда казался человеком разумным. А теперь ты даешь себя грабить всем, кому не лень. Ведь это чистый грабеж. Нельзя запрашивать пять тысяч за заявку на этом проклятом оленьем пастбище. Я не могу оставаться в комнате и смотреть, как тебя обдирают.

— Вот что я тебе скажу, Уилкинс, — ответил Пламенный. — Жила Кармака так велика, что мы и представить себе не можем. Это — лотерея. А каждая заявка, какую я покупаю, — билет. И наверняка выйдут крупные выигрыши.

Джекоб Уилкинс, остановившийся в дверях, недоверчиво фыркнул.

— Представь себе, Уилкинс, — продолжал Пламенный, — представь себе, будто ты знаешь, что с неба польется суп. Что все будут делать? Конечно, покупать ложки. Ну, вот и я покупаю ложки. А суп пойдет там, в верховьях Клондайка, и у кого будут одни вилки, те ничего не подцепят.

Но тут Уилкинс ушел, хлопнув дверью, а Пламенный вернулся окончить сделку.

В Доусоне он остался верен своему слову и не притрагивался ни к кирке, ни к лопате; он работал напряженнее, чем когда-либо в своей жизни. Железо раскалилось, и нужно было его ковать. Работа требовала больших затрат, и он часто вынужден был путешествовать по различным рекам, определяя, какие заявки можно продать и какие следует удержать. В ранней молодости, до приезда на Аляску, он работал в кварцевых рудниках и теперь мечтал найти месторождение жилы. Он знал, что золотоносный рудник — вещь эфемерная, а золотоносная кварцевая жила весьма и весьма прочна, и в течение нескольких месяцев рассылал десятки людей искать основное месторождение золота. Но оно так и не было найдено, и уже много лет спустя он подсчитывал, что эти разведки стоили ему пятьдесят тысяч долларов.