День щекотуна (СИ)

- Оплата-то приличная, но статус неприличный, - сбившись с шага, заоткровенничал я, - Домогаются! На каждом шагу... У них же весь персонал (в том числе и кухонный) гейского пошиба... То целоваться лезут, то в трусы лезут... То в джакузи, то прямо на рабочем месте зажмут! То заступаешь на смену, а на борту мойки в граненом стакане букет из голубых одуванчиков!..

- Цветы-ы - это хорошо-о! - протаскивая меня через попоясную тумбу декоративного крупноигольчатого шиповника, мечтательно простонала Касса.

- Хор-ро-ш-шо-о-о!! - терзаемый болью от впивающихся в тело шипов, выкрикнул я. Выкрикнул и тут же наступил на что-то живое.

- К-кому тута хорош-шо?! - снизу-сзади взвыл какой-то, по-видимому, испытавший тяжесть моей поступи нагазонный лежебока, - Совсем оборзе-ели!! Шляются тута толпами да культурно отдыхающих граждан да-авю-ют! На хрена-а мой крест-те-ец то-опчете-е?!

- Прости-ите(!), мил человек. Я ж без умысла, - попытался искупить вину автор сих строк, - А лежать на голой земле я бы вам не советовал. Просту-удное(!), надо заметить, занятие.

- Ет на како-овской еш-че го-олой земле-е он лежи-ить?! - хмельно заголосила из района местонахождения возмущенного какая-то дамочка, - Ет-та й-я-я гол-лая на г-гол-лой зем-мле леж-жу! А он н-на мине-е д-дурака валяить!..

Э-эй, муж-жи-ик! Ешче понаступа-ай-ка яму на поястницу! А то ить совь-се-ем засыпа-аить!

- Муж-жи-ик! - с мольбой выкрикнул взбодренный моей поступью, - Ты э-эт!.. Угости-и-ил ба в качестве за моральный уш-щерб выпивкою и куревом!

- Не пью, не курю и вам не советую! - в синхрон с Кассой удлинняя шаг, сказал я.

- Да как-кой жэ ты тагда мужи-ик?! - разочарованно напутствовал моей подошвой потревоженный, - Дура-ак!

- Сам дурак! - парировал я, - А ваш похотливый досуг в общественном месте туберкулезно опасен, аморален и административно наказуем!

- Да пшел-ка ты, козли-и-ина..! - пришла на подмогу солюбовнику вульгарная забулдыжница. Ускоряя и без того прыткий шаг, я не нашелся чем ответить...

В очередной раз завернув за угол, мы оказались перед капотом блистающего в свете далекого фонаря огромного, угловатого, черного, восьмифарного, семидверного, восьмиоконного и шестиколесного вип-джипера "Грандер-Чмоки".

- Живу-ут(!) же люди, - невольно вслух позавидовал я, - Даже в Кремлевском гараже, думается, таких коробочек: раз, два и - обчелся.

- Ну да. Неплохая колясочка, - пикнув сигнализацией и по-хозяйски отворяя водительскую дверь, будничным тоном отозвалась Касса, - Присаживайся, Митрофанушка.

- Какой еще Митрофанушка? - поисково завращав головой, поинтересовался растерявшийся ваш, читатель, покорный слуга.

- Какой-какой... Дак ты-ы-ы(!), красаве-ец... Иль ты не Митрофан?

- Он-он-он(!) - Митрофан Уранович, - зачастил я.

- А минутами ранее (при нашем знакомстве) был Полониевичем, - продемонстрировала незаурядную память Касса, чем и стремительно низвергла меня в неловкое положение.

- Был.., не был.., - замедленно усаживаясь в автомобильное кресло, промямлил примитивно проколовшийся я, - У меня как вышло-то?.. Вышло у меня...

Мой-то биологический отец был Митрофаном... Нет-нет-нет... Это я Митрофан!.. Мой биологический папа был Уренгоем. Прошу прощения! Он звался Ураном. А маманя, еще не выродив меня, ушла к Полонию...

И теперь я напрочь не знаю, кто был моим биологическим пращуром. По документам-то я Полониевич, но в память о первом папе иногда называюсь Урановичем... И ничего в сем не вижу зазорного... А Митрофаном меня нарекли в честь...

- Врьет! - заставил вздрогнуть в упор выпалившийся в ухо чей-то мультяшно-девичий голосок, - Больтун брехльивый.

- Однозначно, Морковь Чингисхановна. Дезинформирует. Умничка! - поощрила кого-то за моей спиной физиономически посуровевшая Касса.

- Давай не повезьем его, а здесь оставьим.

- Не глупи, Морковка, - включая салонное освещение, попыталась остепенить подругу Кассиопея, - Ты погляди-и на него: э-экий краса-авчик! Обернись, Митрофанушка.

Я повиновался и лицом к бледно-желтому личику столкнулся с недюжинно миловидной то ли японочкой иль китаяночкой, укутанной в белоснежное кимоно, усеянное крупными кумачовыми петухами.

- Ой! - стеснительно прикрыв низ лица радужным веером, стыдливо потупила взор азиатка.

- Ну как? - ласково похлопав по моей щеке, осведомилась Касса.

- Пимпампоньцик! - стрельнув в меня искристо заигравшим взглядом, явно восхитилась Морковка, - Холо-осенький музиценка. Си-ибко-сибко(!) обальденний.

А минья цьмоки-цьпоки будьет? Есили будьет, пойехальи... И пусьть сколько хоцет обманивает. Лись бы со цьмоки-цьпоки ни обманюль!

- Митрофанушка, лапонька, будешь Морковку чмоки-чпоки?! - завораживая меня гипнотически томным взором, справилась Касса, - Но только чур, после меня! Право первого совокупления за мной!

- Я соглясняя! - звонко захлопав в лаконично упитанные ладошки, Морковка восторженно заподпрыгивала с натуральной желтой кожи автодивана.

- Митрофан! - прикрикнула Касса, чем и вывела меня из оцепенения.

- Йя-я-я!!! - удивила меня мощь собственно гласа.

- Будешь после меня Морковку чмоки-чпоки?

- Угу.