День щекотуна (СИ)

- Чего тебе, голубь, не надо? - судя по деформации моего ложа, Мороженка присела рядышком слева.

- Ничего-о(!) через клизму не на-адо, - вполне связно простонал я, - Зре-ения(!) на-адо-о-о...

- Ма-а-ать(!!!) моя - же-е-енщина-а! - спохватилась седалищем присоседившаяся, и я незамедлительно ощутил ее энергичные пальцы, ловко вцепившиеся в туго-натуго стягивающий верхнюю половину моей бедовой головушки морковкин бюстгальтер...

Чуть-чуть повозившись и малость поматерившись по морковкиному адресу, Мороженка в конце концов избавила меня от опостылевшей вульгарной повязки! И тут же в мой распахнутый глаз ударил мучительно яркий свет, отчего пришлось срочно зажмуриться.

- Как ярко, - пробормотал я.

- Эт от отвычки, - прогудела Мороженка, - Иначе говоря, с непривычки.

- Ага, - с искренним намерением наладить добрые взаимоотношения поддакнул я, - Мудро подмечено.

- Еще бы не мудро.., - задумчиво поддержала мой дружественный порыв совсем недавно разгневанная Мороженка.

- Я не хочу молока. От него меня пучит, - на чуть приоткрыв веки и тут же опасливо их смежив, пожалобился я.

- Понима-а-аю, - дружественно накрыв мое плечо разгоряченной ладонью, с теплотой в голосе ответила собеседница, - Меня тоже от молочного пучит.

- Но ведь она сейчас будет поить меня молоко-ом!

- Еще бабушка надвое гадала, кого и чем будет поить эта сумасбродная пьянчужка.

- Но ведь она вроде трезвая.

- Трезвая... была. А сейчас, возможно, уж навеселе. У нее не заржавеет... И молочишка для тебя организует, и себя не обидит... Чует мое сердце, стопарь за стопарем опрокидывает.

А африканское сердце - вещун! У нас - темнокожих-то - сердца-а здо-орово(!) интуитивно развиты. Вот послушай, как колотится, - на этих словах моя рука была нежно взята за кисть и вдавлена растопыренной ладонью в податливую грудь на солидную глубину.

- Фу-у-у-у-у, - с душевным трепетом испустил я обескислороденный легкими воздух.

- Слы-ы-ышишь мое сердце? - бархатноголосо прогудела Мороженка, - Чу-у-увствуешь?

- Чу-у-увствую-ю! - ощутив волшебнейшую успокоительно размеренную ритмику кровогонных толчков, взволнованно подтвердил я.

- И ка-ак? - отнимая мою руку от своей груди, поинтересовалась Мороженка.

- Мне становится ле-егче, - признался ваш, читатель, покорный слуга.

- Африка-анская энерге-етика! - не без горделивости пояснила ласкающая меня взглядом устало улыбающаяся на фоне сиреневого натяжного потолка шоколадная женщина, - Мы в подавляющем большинстве потенциально выносливы и самозабвенно темпераментны (многопоколенная наследственность от закаленных на плантациях предков-рабов). Мы и вспыльчивы, и трусливы, способны на самопожертвование за идею и без оной... С нашими взрывными натурами выше риски загреметь за решетку... Мы работящи, веселы, но и зачастую ленивы и самоедно депрессивны... Начинаешь улавливать наш негритянский менталитет?

- Да, - смежив веки и одновременно с тем чуть кивнув, я подал знак подтверждения своего понимания.

- Продолжать?

- Да, - вымолвил я.

- Ну слушай. Мы способны одаривать окружающих счастьем, но и можем злодейски его отнимать. Нас ненавидят, боятся и любят. Наши дети настырны и хватки, спортивны и склонны к противоправным деяниям...

Как теперь(?), Митрофан... Еще-е шире твое познание о негроидной расе?

- Да, - не рыща в поисках словесной вариативности, я ограничился тем же односложием, кое намедни в знак согласия уже произнес не единожды.

- И что ты понял не в частностях - в целом?! - лукаво ухмыльнулась моя собеседница.

- Не знаю. Я думаю.., - погрузился в мыслительность я.

- Не морочь свою голову, парень. Я тебя разыграла, - пристально и чуть виновато вглядываясь в мое лицо, ошарашила Мороженка.

- Ка-ак?! - продемонстрировав убежавшими от выпученных глаз бровями и оральным овалом крайнюю степень недоумения, я изобразил стопроцентного паралитика.

- Обыкновенно.

- Но я ведь поверил...

- Чего ты хотел, то и заполучил. А если бы нет, то и... нет. То и впустую бы трепотня болтливой негритоски... Ты подстроился под меня, желая наладить теплые взаимоотношения. В твоем аховом положении это стремление вполне резонно. И для достижения цели было полезно не ерепениться, проникнувшись лояльностью ко мне, даже симпатией и готовностью всецело воспринимать мое мировоззрение аки свое. Не скрою, твоя солидарность со мной размягчила мой стервозный норов. Поздравляю, парень! Ты попал в очко!

- В к-како-о-ое очко? - спросил я.

- В какое-какое.., - забурчала Мороженка, - Неужели так уж разнообразна в этом мире понятийность "очка"(?), что с ходу и не сообразишь...

Ты попал в десятку(!)... на мишени, являющейся бонусом к твоему благополучному выходу из теперешней нешуточно щекотливой ситуации... Еще несколько настолько же снайперских выстрелов в это самое очко, и возможно... ты, как говорится, в шоколаде(!) иль... рукою подать до него.

"Ты-то уж точно в нем от макушки до пят!" - имея ввиду кофейность мороженкиной кожи, не без удовольствия созорничал я мыслительным всплеском.

- Чему усмехаешься? - поинтересовалась Мороженка.