День шестой

Она прошла на кухню, включила телевизор и принялась готовить ужин, необыкновенный, праздничный ужин, хотела порадовать мужа маленьким сюрпризом, и не потому, чтобы загладить перед ним вину “измены”, а просто вдруг осознала, как она его любит! “Как здорово, что я решилась! – думала она. – Все наполнилось яркими красками! Милый мой Сережка, тебе должно быть приятно, что ты первый в моем сердце!” Единственный уже куда-то пропал.

Звонок телефона прервал её ожидание:

– Котенок, я немножко задержусь на работе.

– А я тебя жду, сюрприз приготовила, – обижено отозвалась Юлия.

– Мы же предохранялись! – улыбнулся Сергей.

– Вы что – опять там пьяные? – еще более разочаровано произнесла Юлия.

– Прости, я, как всегда, неудачно пошутил, – пробормотал Сергей. – Да, мы тут немножко приняли на радостях, но ради твоего сюрприза я задержусь на девять десятых меньше чем рассчитывал.

– Так, когда ждать?

– Через часик-полтора, не сердись.

– Целую тебя.

– И я тебя сильно-сильно!

Юлия, улыбнувшись, положила трубку. Какой же он все-таки безобидный, её милый Сережка! Она вновь подключилась к Outlook, – за последние три часа пятый раз – опять ничего. Это начинало раздражать: неужели она, такая замечательная, никому совершенно не интересна?! Чтобы окончательно не расстраиваться она поклялась сегодня не подходить к компьютеру: “Обо всем забыть! Ведь не я же должна за ними гоняться, а они за мной! Сегодняшний вечер я подарю Сережке и обо всем забуду!” Она отключила ноутбук от сети и спрятала его глубоко в шкаф.

Руслан лихо выделывал виражи на каменных дорожках парка Победы, прыгая на новом велосипеде с небольших лестниц и шокируя молодые парочки неожиданным молниеносным появлением из-за их спин. В свои двадцать пять лет он вновь впал в детство. Как в старом добром, когда он жил в монументальном здании на Бережковской набережной, где во внутреннем дворе был разливочный цех дешевого портвейна, а напротив – футбольная площадка… Почему-то сейчас ему вспомнилось именно это время, бесконечно счастливое, когда на первое мая полусонные демонстранты, получившие в профкоме по десять рублей и запылившиеся транспаранты, шли по пустынной набережной, а он летел им навстречу на своем новеньком железном коне ядовито-синего цвета, ибо там, в маленькой колонне, шагали его отец и мать…

Руслан взглянул вверх, на парящую Нику, над которой вчера глумился Денис с сотоварищами, утверждая, что это крайне символичное произведение в честь языческого бога Приапа, – Ника издали действительно могла напоминать женщину в гинекологическом кресле (или того хуже), если за её ноги принять маленьких трубачей ангелочков. Но почему-то сейчас Руслан совсем не оценил аналогий Дениса, его ностальгическое настроение требовало видеть в этой девственной богине воплощение почти всех своих мечтаний и побед, своей беззаботно-насыщенной жизни, посвященной любимому творчеству, любимым женщинам, друзьям, да и себе любимому тоже не в последней степени. Все, о чем он мечтал раньше сбывалось: он спокойно работал в мастерской, поддерживаемой за счет союза художников, жил в отдельной квартире, был любим женщинами, творил! Он даже прослезился, смотря на железную стелу, то ли от чувств, то ли от рыжей драконьей морды, которая выглядывала из-за колоннады музея Великой Отечественной войны, наполняя площадь рельефными очертаниями теней.

Ехать домой не хотелось. Руслан оттолкнулся от гранитного бордюра фонтанов, подъехал к близлежащей палатке, купил две двухлитровые бутылки пива и поколесил назад в мастерскую.