День учителя

Спускаясь в метро, Андрей вынул из кармана гвоздику и бросил на ступени. Ему и в голову не пришло ехать в таком идиотском виде домой, а уж хранить цветок до следующей встречи, на которой Юля собиралась исполнять его «самые заветные желания», тем более. «Вот так, Андрей Иванович, попал ты», — думал мужчина, разглядывая в вагоне свою руку, исписанную цифрами телефона. Словами «попал ты» Мирошкин выражал свое отношение к происходящему — к обжиманиям со школьницей, оказавшейся совсем не девочкой, наивные его мечты… «И ведь не мальчик уже. Неужели сразу не понял, что она из себя представляет? — корил он себя вновь. — «Мускулистые тела» ее интересуют. Тьфу! Ну, какая же испорченная девка! Ох, в какое гадкое время мы живем! Сколько грязи кругом… СПИДа она не боится — предохраняется. Идиотка! Да столько сейчас вокруг всякой-разной дряни, что презерватив и не спасет. Тоже мне — «девяносто девять процентов». А что если?.. Ведь я с ней целовался!» Знакомый страх влез в самое сердце, сжал виски тисками: «Ох, Лаврова, Лаврова! И эта малолетка такая же бл… ь, как та. Скорее домой! Скорее мыться».

Добравшись до Волгоградки, Андрей не только целый час простоял под душем, где, кстати, тщательно отмыл руку от девичьих каракуль, но затем и прополоскал рот уже знакомой мерзкой водкой из запасов Нины Ивановны. После поцелуев с юной «нимфоманкой» на скамейке, в вагонах и на эскалаторе метро, а еще у входа в подземку, действуя в состоянии «крайней необходимости» (так определил свое восприятие действительности Андрей), он не пожалел почти половину бутылки. Юридический термин, смысл которого помнился смутно, Мирошкин почерпнул из краткого курса права, который ему как будущему учителю не только истории, но и обществознания прочитали в университетские годы. Но, несмотря на принятые экстраординарные меры, ощущение нечистоты не проходило. «Патологическое в ней что-то, — продолжал «накручивать» себя Андрей. — Хотя все, в общем, прозрачно. Отца нет, вот отсюда и неуемная тяга к мужикам. Плюс возраст, элементарные озабоченность и распущенность. Вот они какие сегодня школьницы! А по виду — приличная девочка, не шалава, учиться хочет… Чего-то я уже не понимаю в этой жизни. Все-таки в мое время был романтизм. И «гулящие» были исключением. По крайней мере на первом курсе, после поступления, у нас, наверное, все девушки еще были «девочками». Нет, нет, звонить ей нельзя ни в коем случае. Что мне? Семнадцать, что ли. Уж лучше от секса отказаться, чем потом расхлебывать. Она через несколько лет и Ильиной, и Лавровой сто очков вперед даст! Пусть даже эта Юля и здорова, но мозги явно набекрень у девки». Неожиданно вспомнилась Завьялова с ее, в общем, незапятнанной репутацией. «Да, удобная была женщина», — решил Андрей, но тут же забыл о ней. Как видно, усиленно полоская рот, он слегка перестарался и много проглотил. Почувствовав опьянение, Мирошкин лег на диван. «Ну и пусть, — думал он, — пусть другие рискуют, а я не хочу. У меня работа стоит. Надо диссертацию делать».

В последующие дни он не подходил к телефону, несмотря на то что в один вечер тот звонил практически непрерывно. «Пусть звонит, — решил Андрей о Юле, — позвонит и перестанет. Одной проблемой будет меньше». Перезванивать ему даже в голову не пришло, хотя на всякий случай перед тем, как залезть в душ, он все же переписал номер с руки в записную книжку.

Телефон, действительно, перестал звонить, через неделю. Юля, как видно, отметила семнадцатилетие и, не получив от Андрея поздравлений, наконец решила, что «все кончено». Избежав таким образом неприятного выяснения отношений с выпускницей-96, Мирошкин вскоре столкнулся с новой проблемой, решить которую ему оказалось уже не под силу. В конце первой недели июля, вернувшись вечером на Волгоградку, Андрей понял, что не может открыть дверь. Он еще и еще вставлял ключ в замок — все было бестолку до тех пор, пока дверь перед ним не открыли изнутри. На пороге его квартиры — именно, «его», иначе Андрей в летние месяцы уже и не воспринимал квартиру Нины Ивановны — стояла незнакомая девушка примерно двадцати лет. «Гегемон, — решил, ощупав ее глазами Мирошкин, — лодыжки какие на ногах толстые. Рабочая лошадь. Хотя в целом — ничего. Лицо знакомое. На кого-то она похожа?» Разрешить его недоумение девушка не успела, позади нее возникла Нина Ивановна, и сразу выяснилось, на кого похожа незнакомка.

— Ой, Андрюша, здравствуй! А я вот в кои-то веки решила с дачи выбраться летом — посмотреть, как ты тут живешь. Ну, проходи, проходи. Знакомься — это Света. Моя внучка. А это Дима — ее жених», — Нина Ивановна потянула Андрея в его комнату.