День учителя

Из подъезда появилась Ирина, одетая так же, как и в утро знакомства, с дополнением двух деталей — на голове у нее красовалась черная беретка, а в руках был цветной зонт. Берет придавал ей богемный вид. Выпадение зонтика из общей цветовой гаммы вещей Ира тут же пояснила: «Мама дала, боится, что промокну». «А о том, что ты шляешься по ночам, мама не беспокоится?» — хотел было спросить Андрей, но промолчал. Они отошли от дома и пошли вдоль Волгоградского проспекта к метро. Андрей, думая, что дождик маленький, не взял зонта, и, видя, как он мокнет, Ирина пригласила его под свой. Теперь они шли, тесно прижавшись друг к другу, Ирина рассказывала про работу, Андрей и не заметил, как обнял ее. Наверное, это произошло, поскольку так было удобнее укрываться от дождя, но начавшиеся вскоре поцелуи этим не объяснялись. Весь процесс сближения занял полчаса — ровно столько, чтобы дойти до метро и вернуться обратно. Андрей удивлялся себе — ведь решил же ограничиться разговорами, а тут на тебе! При этом Ирина как будто уступала его напору, но, когда они зашли в ее подъезд и Андрей приступил к процедуре ощупывания и оглаживания тела девушки, к той процедуре, которой в последнее время заканчивались все его свидания, Ирина остановила молодого человека и строго спросила: «Сударь, вам не кажется, что для первого дня знакомства это многовато?» Неожиданная строгость тона мгновенно остудила мирошкинский пыл, а вопрос Ирины заставил уважать девушку. Проводив ее до двери — «мало ли что», — Андрей вернулся домой полный самых противоречивых чувств. С одной стороны, он все еще сопротивлялся обаянию «серой мышки», с другой — понимал, что уже не откажется от нее.

Несколько дней они не виделись, и он ей даже не звонил — был занят. Навалились и дежурства в фирме, и необходимость заканчивать курсовую работу. Плещеева всегда строго отчитывала за халтуру, а потерять ее расположение не хотелось — вот и пришлось засесть в библиотеку. Лишь вечером в пятницу Андрей позвонил Ирине. На улице теперь хлестал ливень, Мирошкин рассчитывал отложить свидание с «девственницей-недотрогой» до воскресенья. Когда Ирина взяла трубку, его поразило смешение в ее голосе радости и негодования. Она буквально требовала свидания. Но где? На улице «потоп», куда-либо идти поздно! Нет, этим Ирину было не остановить. Ее интересовало, кто у него сейчас дома? Ах, он один! Тогда она придет к нему попить чаю. Мирошкин кинулся на кухню, думая, чем кроме чая угостить нежданную гостью. Ему показалось, он едва успел выйти из комнаты, как раздался звонок в дверь. На пороге стояла Ирина, мокрая с головы до ног, судя по всему, в этот раз мама ей зонтик не дала. На ней не было черного платья — девушка оделась в какие-то шаровары и футболку. Андрей подумал: на Лавровой домашняя одежда — в чем была, в том и побежала к нему. Помня о том, что в прошлый раз дело у них дошло до поцелуев, Мирошкин потянулся к Ирине, думая поцеловать ее в щеку, но она буквально с порога повисла на нем и принялась покрывать его лицо столь страстными лобзаниями, что растерявшемуся Андрею, которому едва удалось дотянуться до двери, чтобы закрыть ее, стало ясно — прямо сейчас между ними произойдет соитие.

Тесно прижавшись друг к другу, не прерывая поцелуев, спотыкаясь и один раз чуть было не упав, они добрались до дивана. Здесь Ирина отпустила его и в мгновение ока скинула с себя мокрые обноски. Под ними оказалось очень простое белье, изрядно поношенное и местами подштопанное. Впрочем, долго его рассматривать Андрею не довелось — трусики и лифчик оказались сброшенными на пол вслед за верхней одеждой. Ирина стояла перед ним нагая и… прекрасная. У нее были стройные, пропорционально телу длинные ноги, полные руки, по-женски широкие бедра, она вообще была «крепенькая», но при этом новая любовница Андрея обладала узкой талией. Главное же, на чем останавливались глаза, — была красивой формы грудь. Оторвать от нее глаза не представлялось возможным. Андрей был поражен. Он даже непроизвольно лязгнул зубами — ранее такого вожделения Мирошкин не испытывал. Но и Ирину била дрожь, она даже присела на диван, как бы обессилев от желания. Мирошкину едва удалось расстегнуть на себе рубашку — пальцы не слушались…

Никогда у Андрея не было такого потрясающего секса, хотя, казалось, физиологически с ним не происходило ничего нового. Но та энергия, которой заряжала его Ирина, производившая впечатление голодного человека, дорвавшегося наконец до трапезы, эта энергия сделала совокупление с ней незабываемым. А тело! О, это тело…