Деньги на бочку!

Витя бросился к чану.

— Ну-ка, Рындин, отойди. Я сам… — Пётр Брониславович, поддерживаемый за пиджак Галиной Гавриловной, смело нагнулся над чаном, в котором барахтался сейчас Антоша.

— Давай же руки, ну!

— Пётр Брониславович, только будьте аккуратны! Ваш мальчик упал в чан с сало-жировым отстоем! — закричала на ухо Петру Брониславовичу Галина Гавриловна.

— Фу! — все сразу отступили на несколько шагов назад, и только Витя и подскочившая Арина остались стоять возле технолога и спасателя.

— Хоть холодный этот отстой? — спросила Арина.

— К счастью — да. — с оптимизмом ответила Галина Гавриловна.

— Жалко. Не сварился. А то стал бы Иваном-царевичем. — усмехнулся Владик Федюшов. — Румяным, умным…

Всё это было очень забавно, тем более что Мыльченко, похоже, был жив и невредим, только скользил и никак не давался Петру Брониславовичу в руки.

— Да я и сам могу, нечего меня вытаскивать. — бубнил Антоша, наконец, показываясь из чана.

— Сало-жировой отстой… — Пётр Брониславович развёл свои выше чем по локоть вымоченные руки. — Антон, как же тебя отмывать?

Антон морщился и не знал ответа на этот вопрос. Сало и жир стекали с него на пол и уже в некоторых местах начинали застывать серой пупырчатой коркой.

Потихоньку одноклассники обступили Антона.

— На кого ж ты похож… — скривился Владик, оглядывая Антона с ног до головы.

— Мерзкий такой, липкий. Фу! — добавила Даша Спиридонова.

— Мыльный, сальный…

— Фамилии соответствующий. — усмехнулся Владик.

Костя Шибай нагнулся и присмотрелся к Антошиным брюкам.

— Ой, даже в карманы сальная жижа залилась, — заключил он в конце осмотра, — как же ты жить-то теперь будешь, Гуманоид?

— Холодный и скользкий. — ничего не было приятней Даше Спиридоновой, чем поупражняться в остроумии на ком-нибудь беззащитном. — Как протухшая рыба.

И Даша попыталась ткнуть в Антошу пластмассовой вилкой. Не успел Антоша буркнуть: «Ну, чего пристала!», как Даша уже получила от Балованцевой Арины по рукам и обиженно фыркнула.

— Ну, гуттаперчевый мальчик, говори, пока жир на тебе не застыл, ты зачем на трубы полез? — Галина Гавриловна старалась сделать всё, чтобы Петру Брониславовичу не было стыдно за своего питомца. — Чего молчишь, акробатик? Что нам с тобой делать?

Антон отмалчивался и скрёб ногтями жир.

— Предлагаю его кипятком обдать. Сразу весь жир сойдёт. — предложил Костик.

— Ага, вместе с кожей! — Зое Редькиной было очень жалко соседа по парте.

— Тогда предлагаю замочить его в скипидаре на ночь, а внутрь касторки заставить принять. — методы Кости Шибая были старинными и суровыми.

— Нет уж, дудки! — услышав о касторке и скипидаре, встрепенулся Антон, и даже капли жира полетели от него в разные стороны.

— Я тебе дам «дудки»! — увидев, что Антон дёрнулся в сторону, собираясь удрать, заявил Костя.

— А я добавлю. — проговорил Витя Рындин, и Антон покорно опустил руки и дёргаться перестал. Витя так добавит…

Тем временем Галина Гавриловна подозвала двух работниц в синих халатах.

— Не волнуйтесь Пётр Брониславович, — бодро сказала Галина Гавриловна, подавая Петру Брониславовичу полотенце, — с вашим мальчиком всё будет хорошо. Его нужно только скорее в моечную отправить, его там из нескольких шлангов водой окатят, как следует, — и порядок!

— Кипятком окатят?! — в ужасе вскрикнул Антоша Мыльченко. — Нет!

— Там разберутся. — строго сказал ему Пётр Брониславович. — Давай-ка, иди за тётями.

— Пойдём, мальчик…

Антон с сомнением посмотрел на работниц и принялся капризничать:

— Ой, нет, я не могу идти! Скользко мне! Ой, и плохо! Понесите меня!

— Да, размечтался, одноглазый, как говорят у нас в деревне, угрожающе ухмыльнулся Шибай, — смотри, как только тебя там помоют, приходи сюда, не заблудись.

— Ага! А ты меня, Костя, бить будешь! — так пронзительно воскликнул Антоша, что обе работницы чуть не заплакали от жалости.

— Нет, поцелую тебя в твой сало-жировой лоб! — снова ухмыльнулся Костик.

Антон после этих слов, казалось, пристыл к полу и не двигался.

— Да иди, не бойся, никто тебя такого не тронет! — двумя пальчиками подтолкнул Антошу в спину Владик.

Антон сразу поверил и направился вместе с жалостливыми работницами и Галиной Гавриловной куда-то в глубину заводских помещений. Класс во главе с Петром Брониславовичем остался рассматривать движущиеся части колбасных машин. Некоторые уже с явной неохотой подъедали остатки дегустации. Пётр Брониславович время от времени молча качал головой, и на лице его можно было прочитать душевную борьбу.

Прошло примерно полчаса. И вот из коридора послышался бодрый весёлый голос Галины Гавриловны. Пётр Брониславович радостно вскинул голову.

— А вот и ваш акробатик! — сообщила Галина Гавриловна. — Намытый!

Весь класс повернулся и стал внимательно изучать появившегося Антошу.

— Шлёпаешь, придурок? — строго спросил Мамед, чтобы несколько сбить глупое веселье с лица Мыльченко, из-за которого вот уже полчаса пришлось всем толочься возле опустевших столов.