Денис Фонвизин. Его жизнь и литературная деятельность

Имея, с одной стороны, этого друга, с другой, – Елагина, своего начальника, у которого в доме он был принят как родной, тоже философа, весьма образованного человека и «главного мастера» российских масонских лож, – Фонвизин имел все для того, чтобы усвоить себе плоды европейской мысли. Это был решительный момент в жизни Фонвизина. С его цельной натурой и острым умом он должен был стать или прямым сторонником идей, которые так любила, хотя и довольно платонически, Екатерина, или врагом новейшей философии с ее патриархом Вольтером во главе. Впрочем, основательно он с этими идеями никогда не знакомился, и можно к нему отнести то же, имея в виду Вольтера, что он говорит в послании к Ямщикову:

Он не читав Руссо, с ним тотчас согласился,

Что чрез науки свет лишь только развратился.

Именно так относился Фонвизин к энциклопедистам. Руссо он ставил выше всех других за его идеи воспитания.

Фонвизин рассказывает в своем «Признании», что, посещая с Козловским общество, где «шутили над святыней и обращали в смех то, что должно быть почтенно», он поддался этому влиянию и написал тогда «Послание к Шумилову», за которое прослыл безбожником. «Но Господи! – говорил он, – Тебе известно сердце мое; Ты знаешь, что сие сочинение было действие не безверия, но безрассудной остроты моей».

Взглянув на это «Послание», мы не найдем в нем ни безбожия, ни «безрассудства». Смешение философии с «безбожием», несмотря на то что сам Вольтер был деист и вовсе не отрицал божества, привело Фонвизина в конце концов к ханжеству.

В «Послании» автора занимает вопрос, который он предлагает слуге своему, Шумилову:

Скажи, Шумилов, мне: на что сей создан свет?

В ответ на этот вопрос он рисует картину пороков общества. Ни умный, ни дурак не знает причины, почему свет так глупо вертится. Почему везде торжествует глупость, обман и неправда.

...

И все мне кажется на свете суета.

Жизнь – игрушка, и надо только уметь ею забавляться. Зачем людям рай?

Жить весело и здесь, лишь ближними играй. Играй, хоть от игры и плакать ближний будет.

Не получив ни от кого ответа на вопрос о цели создания, автор заключает послание словами:

И сам не знаю я, на что сей создан свет!

Особенно раскаивался, вероятно, Фонвизин в том, что осмеял здесь духовенство. По крайней мере в «Признании» он говорит о «нескольких строках» в «Послании», «кои являют его заблуждение». Судя по ханжеству его в последние годы жизни, эти строки должны быть следующие:

Смиренны пастыри душ наших и сердец

Изволят собирать оброк с своих овец.

Овечки женятся, плодятся, умирают,

А пастыри при том карманы набивают,

За деньги чистые прощают всякий грех,

За деньги множество в раю сулят утех.

Но если говорить на свете правду можно,

То мнение мое скажу я вам неложно:

За деньги самого Всевышнего Творца

Готовы обмануть и пастырь и овца!

По указанию митрополита Евгения «Послание» было напечатано в Москве в 1763 году, во время устроенного дворцом для народа публичного маскарада, когда на три дня во всех московских типографиях позволена была свобода печатания.

Однако уже князь Вяземский тщетно разыскивал подтверждение факта таких «литературных сатурналий», по остроумному его определению. По-видимому, это послание увидело свет только в 1770 году, опубликованное в «Пустомеле» с таким примечанием:

...

«Кажется, нет нужды читателя моего уведомлять об имени автора сего „Послания“. Перо, писавшее сие, российскому ученому свету и всем любящим словесные науки довольно известно. Многие письменные сего автора сочинения носятся по многим рукам, читаются с превеликим удовольствием и похваляются сколько за ясность и чистоту слога, столько за остроту и живость мыслей, легкость и приятность изображения и т. д.».