Депрессия и тело

Эта возможность становится основой для его новой веры в себя и в свои чувства. Установление контакта с телом открывает новый способ понимания себя, которое постепенно переходит в самопринятие. Эта перемена происходит тогда, когда время соприкосновения уступает место самому бытию в соприкосновении или контакте. В дальнейшем мы увидим, что любящий человек — это человек, живущий в контакте со своим телом и с самим собой. Я определил любовь как желание быть близко к кому-то или к чему-то (см. мою книгу «Любовь и оргазм»). Ощущение любви как и соприкосновения, является ощущением близости. Чтобы соприкоснуться, нужно находиться близко, а чтобы быть близко, нужно любить.

Бытие в соприкосновении

Мы не можем рассчитывать, что люди, находящиеся в разрыве с реальностью, в том числе и с реальностью их тел, могут быть ответственными взрослыми. Они не могут принимать реальную ответственность за свою жизнь или поступки, они находятся в разрыве с динамическими силами, которые определяют их поведение и реакции. В прошлом такие люди могли подчиняться установленным нормам поведения, уверенные в том, что если они следуют этим нормам, то их будет не в чем упрекнуть. Но в мире, который больше не признает и не принимает формальные модели отношений, ответственность за значимые эмоциональные отношения переносится на индивида. Такую ответственность человек может принять на себя полностью, только если он находится в соприкосновении с самим собой.

Бытие в соприкосновении означает осознание своего тела, его выражение, состояние его открытости и характер его напряжения. Когда человек находится в соприкосновении со своей телесной самостью, он живет не только на основе умственных образов, которые могут соответствовать или не соответствовать этой самости. Бытие в соприкосновении также означает, что человек обладает некоторым пониманием тех переживаний, которые сформировали его личность, особенно на телесном уровне. Я не смогу переоценить важность того факта, что тело является пробным камнем человеческой реальности. Человек, который думает, что он знает себя, и при этом находится в разрыве со свойством и смыслом своих физических реакций, действует на основе иллюзии. Он принимает намерение за само действие. В своем сердце он хочет тянуться, но импульсы не могут протекать свободно через мышечную броню. Действие становится нерешительным, незаконченным и противоречивым. Естественно, оно вызывает такую же незаконченную и противоречивую реакцию. Подобная ситуация может приносить одно неудовлетворение и разочарование и даже может привести к возникновению чувства обиды, если человек не осознает своих проблем. В этом случае он может сказать: «Я хочу тянуться навстречу вам, но мне уже столько раз причиняли боль, что я волей-неволей должен сомневаться и быть все время настороже».

На такое высказывание мы можем без колебаний отреагировать с сочувствием и любовью.

Когда напряжения в теле носят более тяжелый характер, вытягивание может трансформироваться в акт жестокости или садизма. Я наблюдал, как это происходило со множеством пациентов, когда я давал им свою руку. Сначала они брали ее мягко, но по мере того, как чувство нарастало, их ладони становились жестче, а хватка усиливалась настолько, будто они хотели оторвать мою руку. В терапевтической ситуации это позволит нам исследовать глубинные чувства пациента, они имеют губительные последствия для отношений, построенных на любви. Мы сможем понять это явление, когда осознаем, что импульс любви трансформируется в ярость, после того как он задействует негативные чувства, запертые мышечной броней.

Сочетание любви и гнева, направленное на одного и того же человека, принимает садистский характер, то есть оно становится потребностью причинять боль в качестве выражения любви. В противоположность человеку, испытывающему враждебность или ненависть, садист причиняет боль тому, кого он любит. Райх считал, что импульс любви расщепляется, когда проходит через сжатую мускулатуру, и что попытка восстановить его целостность превращает его в грубое и жестокое действие. В этой ситуации человек, который находится в соприкосновении с самим собой, вместо того чтобы причинять боль любимому человеку, сказал бы: «Я не могу любить. Во мне слишком много враждебности».