Депрессия и тело

Однако самое важное заключается в том, чтобы пациент соприкоснулся с собой не через посредничество другого человека, что сделало бы его зависимым от него, а с помощью своих собственных сил. Этого можно достичь, обучив пациента различным дыхательным и экспрессивным упражнениям, описанным ранее. Сначала он обнаружит, насколько велик его разрыв с самим собой, но это первый шаг к бытию в соприкосновении. На следующей стадии он обнаружит, что первые соприкосновения с собой — это болезненная процедура, она вызывает чувства, которые были подавлены в тот момент, когда стали невыносимы. Она так же болезненна и на физическом уровне, потому что поток крови, энергии и чувств в сжатых и напряженных тканях часто причиняет боль. Заручившись некоторой поддержкой и доверием, пациент может принять эту боль как положительное явление. Эта боль исчезает, как только ткани расслабляются и пациент в конечном итоге обнаруживает, что бытие в соприкосновении составляет сущность удовольствия.

Пока человек находится в разрыве со своим телом, он привязан к потере, которая породила такое его состояние. Каждое его усилие имеет неосознанную мотивацию восполнить эту потерю. Он будет строить иллюзии, чтобы отрицать окончательность своей потери, но, действуя таким образом, он не дает потере занять надлежащее ей место в прошлом с тем, чтобы сам он мог жить как ответственный взрослый в настоящем. Иллюзия мешает человеку находиться в контакте с реальностью, особенно с реальностью его тела в настоящий момент, и, таким образом, она удерживает ощущение потери. Я думаю, это объясняет, почему так много людей страдают от страха быть брошенными или от тревоги остаться одним.

Если терапевт не может восполнить пациенту потерянную любовь, он может помочь ему заново обрести свое тело. Это не уменьшит боль, наоборот, она может стать даже более острой, но это будет уже не та боль, которая угрожает целостности личности. Он принимает потерю и, делая это, становится способным жить полностью в настоящем. Вместо того, чтобы пытаться восполнить свою потерю, добиваясь любви, он направляет свои чувства на то, чтобы быть самому любящим или дарить любовь другим. Такое изменение в его отношении диктуется не рассудком (еще с детства нам говорили о том, что очень важно любить; как правило, это были пустые слова, поскольку нам не говорили, как надо любить), а потребностями тела. Тело ищет удовольствия и находит свое самое большое удовольствие в самовыражении. Из многочисленных путей самовыражения любовь является самым значительным и самым приятным вознаграждением. Находиться в соприкосновении с телом значит находиться в соприкосновении с потребностью любить.

Одна из моих пациенток на биоэнергетической терапии высказала свое замечание, которое я нахожу очень интересным. Она сказала: «Вы дали мне нечто, во что можно поверить». Она сказала это, уходя из моего кабинета, поэтому я попросил ее по возможности подумать еще раз на досуге о том, что она имела в виду, и прислать мне ее мысли на этот счет. Я бы хотел процитировать некоторые из ее соображений, которые она изложила в нескольких письмах.

В первом письме она написала следующее: «Когда вы сказали, что мое тело — это инструмент, я думала, это метафора. Моя ярость, слезы, боль и другие чувства — любовь, сексуальность, веселость, удовольствие — не могут быть «услышаны» без возрастающего ощущения своего тела. Моцарт на бумаге, без оркестра, был бы не Моцартом. Поэтому я поверила в свое материальное тело. Но я боюсь быть здесь, на земле, без матери, которую я хотела бы любить и которая любила бы меня. Сейчас я столкнулась со страхом того, что если буду работать со своим телом, то однажды я сама стану для себя хорошей матерью, и мне уже не нужно будет ничего бояться».

Ее второе письмо содержало следующее: «Я прониклась доверием к такой работе над собой и над своим телом, потому что она облегчает боль. До этого я никогда не получала удовольствия от упорной и тяжелой работы над чем-либо. Она (работа) приводит к подлинному наслаждению от творчества, от преподавания, от уборки в моем доме и т. д. Она изменила мое отношение к работе.

Я больше не стремлюсь так сильно к тому, чтобы другие люди давали мне уверенность в реальности моего тела. Раньше я использовала отношения с другими людьми, чтобы через чье-то прикосновение ко мне еще раз убедиться в том, что я нахожусь здесь и что я жива. Но когда я оставалась одна, чувства омертвения возвращались снова. Сейчас же мне кажется, я ощущаю свое тело будто заново рожденным. Когда я просыпаюсь утром, мне хочется играть, как ребенок в своей кроватке, — просто от того, что я живу здесь, в этом мире. Это новое для меня чувство, и оно всегда появляется, когда я думаю о нем. Может быть, сейчас у меня появится возможность любить человека, испытывая глубокие внутренние чувства».