Деревянная грамота

- По-о-онял... - как бы самому себе не веря, протянул он, и вдруг слова хлынули, полетели, понеслись, друг дружку обгоняя: - А грамота-то, выходит, - проклятая! Как с ней связались - так одни несчастья! Да это не грамота - это нечистая сила! Оборотень - вот что это, как Бог свят оборотень! Как леший водит - так и она водит! Вроде совсем в руки далась а вот тебе шиш вместо грамоты! Шут знает кем обернулась! И вам тоже шиш!

Это уже относилось к Данилке Менжикову как таковому и ко всем конюхам вместе взятым.

- Погоди, молодец! Ты что такое несешь? - удивилась девка и повернулась к страднику, псу бешеному, худяку и аспиду. - И ему, что ли, та грамота понадобилась? А, куманек?

- И не спрашивай, кума! Прав приказный - та грамота хуже всякой нечистой силы. Беса, сказывают, можно в рукомойник загнать и закрестить, а грамоту крести не крести - глаза отводит и пропадает, - честно признал окаянный Данилка. - Вроде совсем уж нагнали и ухватили - а вместо грамоты тебе такое, что и слов нет. Нам вон вместо нее мешок с табачищем достался...

- Так, может, не грамота глаза-то тебе, куманек, отводит? Может, бес-то твой - человечьего роду-племени? - и девка перевела взгляд с куманька на ярыжку.

- Сама бы поискала! - огрызнулся тот. - Сама бы за ней по всей Москве погонялась! Только что в руки давалась - ан вместо нее дуля!

Сейчас Стеньке казалось, будто он и впрямь всю Москву обошел и объездил, преследуя проклятую книжицу из тонких дощечек.

- Не грамота глаза мне, говоришь, отводит? - переспросил Данилка.

И остался стоять с приоткрытым ртом - как видно, пришла ему мысль, но смутная, пока еще бессловесная.

- Знаешь, как бывает? На видном месте лежит, а ты и не примечаешь, подсказала девка. - Пока носом не ткнут.

Стенька насторожился. Смахивало на то, будто подлеца Данилку сейчас как раз и ткнули носом в грамоту. И сам он воплями своими в этом дельце участие принял...

Он махнул рукой, повернулся и пошел прочь.

Все на свете у него не заладилось. О чем наутро докладывать Деревнину непонятно. О том ли, как помог у его приятеля Белянина девку выкрасть?! А до утра еще дожить нужно. Наталья, поди, давным-давно спит и свет потушен. Если и дальше все так же пойдет - непременно впотьмах скамья сама собой опрокинется или горшок с полки слетит!

- Не печалься, молодец! - крикнула вслед чернобровая девка. - На грамоте свет клином не сошелся!

- Эх! .. - и тут Стенька вспомнил, как звали в Соликамск.

Сейчас бы не то что в Соликамск - в Енисейск, в Китай! Оставив за спиной и жену постылую, и приказ осточертевший, и Москву со всеми ее бляднями...

Но укатили быстрые санки - не иначе, нагонять обоз, и не позовет уже никто прочь из Москвы, и жизнь продолжается такая, какая есть - с невеликими радостями и преогромными неприятностями. Только и счастья - на Масленицу блинами отъесться!

Тут Стеньку вдруг осенило - завтра же государь выедет бои смотреть! С раннего ж утра надобно быть в приказе! Суета, шум - а потом ведь за верную службу от государя и наградные, поди, будут?..

И он, уже не беспокоясь о Наталье, а душой переместившись в завтрашнее утро, поспешил, полетел, и морозный воздух с растворенным в нем снежным блеском, войдя в грудь, наполнив ее до предела и раз, и другой, сотворил чудо - Стеньке полегчало...

* * *

Данила и Настасья глядели вслед разнесчастному земскому ярыжке. Данила одновременно думал - слова Настасьи имели смысл, и что-то в голове на этот смысл отозвалось, да и пропало... Настасья же вдруг расхохоталась.

- Ну, куманек! Надо же! Теперь понял, как девка два приказа вокруг пальца обвела? И я хороша - всегда за простую считала! Гляди ты, какую сеть сплела!

- Пошли отсюда, кума! - велел Данила, забеспокоившись, что на этот звонкий хохот уж точно выбегут белянинские сторожа.

- А пошли!

Они вернулись туда, где оставили санки с возником, на которых Настасья привезла Данилу полюбоваться похищением.

- Теперь веришь, что Авдотьица в этом деле с грамотой - ни при чем?

Данила молчал. Признаваться в ошибке, пусть даже такой, он не желал. Шляхетская гордость не дозволяла.

- Да она и слов-то таких не знает! - воскликнула Настасья. - До таких ты лет, куманек, дожил, а не знаешь, что для девки главное! Да она воз грамот отдаст, и бумажных, и всяких, за своего Егорку! Столько его ждала, наконец встретила - она же за него, как цепной кобель, горло перегрызет, как медведица, кому хочешь кости переломает! Так что не думай более про Авдотьицу, ни при чем она...

- Как же - ни при чем! А кто нам, конюхам, головы морочил?! возмутился Данила.