Деревянная грамота

- Никто не заметил, никто следом не шел? - беспокойно спрашивал Вонифатий. - Не бойся, Любушка! Если кто выбежит - уж мы его!

- Ах, нет! Не шли следом! - отвечала девка. - Где Дунюшка?

- Тут я, светик! - Авдотьица, подбежав вместе с Нечаем, откликавшимся теперь на имя Егорки, тоже стала кутать беглую девку вместе с ее ларчиком. - Слава Богу, теперь мы тебя не отпустим, Любушка! Ножки-то подогни! Там, в санях, для тебя все есть - и шапочка, и чеботки! Как поедем, как помчимся! Твои-то лишь к обеду спохватятся!

И рассмеялась.

Вонифатий, широко шагая, понес Любушку к саням, кучер на облучке привстал, и кучер этот тоже был Стеньке знаком - из калашниковских людей.

Сообразив, что это за разбой и грабеж, Стенька отделился от забора.

- Вонифатий Иванович! Чем это ты тут тешишься?

Не решительный бой с девичьим вором был у Стеньки на уме - убедившись, что люди - свои, знакомцы, не налетчики, он первым делом подумал про отступное. Ведь стоит сейчас заорать...

- А ты что тут делаешь, дядя? - спросил то ли Нечай, то ли Егорка.

- Оставь его, - велела Авдотьица. - Не до него!

- Нечай! Не признал, что ли? Помнишь, ты у Ивашки Шепоткина жил...

- Да признал! Так ты мне Москву и не показал! И в бани не сходили! тут Нечай внезапно облапил Авдотьицу. - Гляди, какую дородную взял! Во всем Касимове, поди, такой не сыщешь! Гляди! Уж я ее в обиду не дам!

- Да ладно тебе, Егорушка, - неожиданно мягко произнесла бойкая девка, глядя парню в лицо снизу вверх.

- Ты, Степа, помалкивай, - строго сказал Потапыч. - Потом ко мне придешь, потолкуем. А напрасно ты с нами в Соликамск ехать не пожелал...

Стук палки по забору раздался вдруг совсем близко.

- Кто тут балует?! - заорал сторож. - Вот сейчас как кликну караул!

Стенька вовсе не собирался звать на помощь стрельцов, однако волнение было чересчур велико - Нечай и Авдотьица разом и молча ухватили его за грудки. Да и какие тут могли быть слова?

- Да я это! Земского приказа ярыга Аксентьев! - совсем было бойко и басовито, но на последнем слове пустив петуха, крикнул Стенька. Неймется тебе? Так иди блинов поешь, иди выпей! На морозе, гляжу, совсем умишко отшибло!

- То-то... - прошептала Авдотьица. - Что, светы вы мои, - по саням? На Москве свет клином не сошелся!

- И в Соликамске люди живут! - подхватил Нечай. - И в Соликамске попы венчают! ..

Вонифатий со своей Любушкой уже полулежали в низких и глубоких санках, Потапыч подтыкал меховую полость. Нечай потащил Авдотьицу за руку, вторые санки двинулись им навстречу. Прямо на ходу парень боком повалился в них, Авдотьица же кинулась сверху и, барахтаясь, они засмеялись.

- Я вас! - прикрикнул Потапыч и с молодой прытью вскочил в те же сани.

- Ги-и-ись! Ги-и-ись!!! - раздалось с первых саней и, получив чувствительный удар кнутом, пошел крупной рысью молодой сильный возник. За первыми санками понеслись и вторые. Стенька стоял столбом, глядя, как улетают в разудалую масленичную ночь Вонифатий с украденной невестой, детинушка Нечай да безмерно счастливая Авдотьица.

Однако надобно было и о себе позаботиться. Калашниковский-то приказчик сколько-то отвалит за молчание, однако спина - не казенная. А коли сейчас поднять тревогу - то можно будет и вывернуться. Поднять шум, начать ломиться в калитку! Мол, вынесли у вас - не понять что, на санях увезли, и мы, Земского приказа людишки, издали заметили, пока добежали - саней и след простыл...

Стенька кинулся к калитке, но услышал вдруг за спиной повелительное слово:

- Стой! Стой, кому сказано?!

Он и встал в пень! Вроде бы все, замешанные в похищении, укатили, так кто же тут еще балуется? Что за баба?..

- Повернись, орясина...

Он повернулся и увидел статную девку, ростом гораздо ниже беглой Авдотьицы, но и не маленькую, а в самый раз.

Девки бояться было стыдно.

- Да ну тебя! - рявкнул он, опять устремившись к калитке.

- Гляди ты, какой шустрый! Видал, куманек? - спросила девка кого-то незримого. - Нет уж, шуму подымать не дадим. Не дадим, куманек?

Стенька опять повернулся. Рядом с девкой стоял молодец в меховом колпаке, плечистый, но безбородый. Стоял крепко, расставив ноги, чуть покачиваясь.

- А не дадим, кумушка! - отвечал этот блядин сын, страдник, худяк, пес бешеный, аспид недобитый, Данилка Менжиков!

Очевидно, они из укромного места, неведомо для Вонифатия и Авдотьицы с Нечаем, наблюдали за похищением.

- Да вы ж меня под батоги подводите! - воскликнул Стенька.

- Коли заорешь - батоги тебе медовым пряником покажутся! - пообещала девка.

- Гляди у меня, песья лодыга, - добавил треклятый Данилка.

Некоторое время все трое молчали. этого времени хватило, чтобы Стенька осознал всю бедственность своего положения.

- Говорил же мне мой подьячий! - прямо застонал Стенька, однако не громко, в меру. - Говорил же - все у этих бесовых баб из-за полюбовников! Говорил же, что Авдотьица, блядина дочь, с кем-то снова связалась! .. А я, дурак, его не послушал!

Вдруг он замолчал, словно бы осененный великой мыслью.