Читаем Дерево ангелов полностью

И под аккомпанемент шума моря и цоканья копыт Нина рассказала ему все: о маме и папе, о больнице, о Ричарде и Гарри, о своем безумии и об утраченном сыне.

— Понятно, — сказал он, когда она замолчала. — В твоей жизни было двое мужчин: гомосексуалист и католик. Теперь настал черед еврея.


— Его отец из хорошей французской семьи, зато мать — еврейка из Москвы; не секрет, что семья его жены покинула Петербург из-за связей с декабристами. Он на двадцать лет тебя старше, и у него скверная репутация. Его жена умерла всего полтора года назад, и ему нужна женщина, которая будет нянчиться с его малолетними детьми, но скорее всего он будет изменять ей.

Так Иван поучал Нину в столовой, будто его собственная репутация была безупречной, будто он не замечал, как Катя закусила губу.

— Мы с твоей сестрой сомневаемся, что ты будешь с ним счастлива. Ты должна уехать с нами в Мексику, я настаиваю на этом.

Только позавчера Катя предсказывала, что они недолго пробудут в Мексике: «Все наполеоновские планы Ивана потерпят крах. И года не пройдет, как мы вернемся обратно».

Нина покачала головой.

— Прости, Иван, я буду ужасно скучать по всем вам. Но я сама решу, как мне жить. Я остаюсь здесь и выхожу за Николя.

Двадцать четвертого апреля 1923 года, через неделю после того, как ей исполнилось двадцать четыре, Нина взошла по белым ступеням в церковь на Бульвар-дю-Царевич. Вошла она туда Ниной Трулав, а вышла мадам де Сенерпонт.

Девять лет они прожили в роскошном особняке за Променад-де-Англез. Хотя у совсем еще маленьких Лиззи и Веры была нянька, Нина сама купала и одевала их. Летом они втроем, в сарафанах и соломенных шляпах, с ведерками, ходили на долгие прогулки вдоль берега, подобрав юбки, и ноги у них чесались от песка и морской соли. «Ракушка! — таращила глаза Лиззи, и Вера припускала, переваливаясь на крепких ножках, за сестрой. — Маман, смотри, что мы нашли!»

Нина вынула фотокарточку их матери в массивной серебряной рамке из письменного стола Николя и поставила ее на камин в детской. «Не забывайте ее, — говорила Нина тихими вечерами, между чаем и ужином. — Ваша мама очень вас любила и никогда не хотела вас покинуть».

Николь рассказал ей, что когда Зинаида лежала при смерти, пришел священник.

— Она была в агонии, рак пожирал ее изнутри, а священник призывал ее возрадоваться своим мукам, ибо Христос тоже страдал. Бог, мол, избрал ее нести крест и тем самым выказать свою веру, и она должна быть благодарна за это. К тому времени она уже так ослабела, что не могла держать на руках малышку, но несмотря на это она нашла в себе силы, чтобы приподняться и плюнуть священнику в лицо.

Как-то раз, расчесывая девочкам спутавшиеся волосы, Нина увещевала их:

— Ваша мама была очень храброй женщиной.

Лиззи подняла руки, как пухленькая балерина, а Вера, младшая, топнула ножкой:

— Мы не знаем, кто эта тетя! Наша мама — ты. Ты наша маман.

Их любовь разрывала ей сердце.


Летели годы. У девочек сменялись гувернантки-англичанки, фирма Николя процветала. В курортный сезон они иногда снимали дом в Каннах и устраивали роскошные приемы для деловых партнеров Николя и их жен. Кроме того, у них был каменный коттедж в Пиренеях.

В конце концов Николь почувствовал приближение новой войны. «Гляди, как у меня дрожат руки! — шутил он. — Они-то знают». Он вел много дел с немцами, и уже в то время ходили жуткие слухи. «Они разобьют нас, — предчувствовал Николь. — Теперь все будет хуже, чем в прошлый раз».

И вот в тридцать втором году они продали все и решили перебраться в Англию.

— Мы могли бы поселиться в Лондоне, — сказал Николь. — Ты уверена, что хочешь вернуться в Брайтон?

— Да, — ответила Нина. В душе ее не угасала надежда, что когда Кирилл вырастет, он приедет, чтобы разыскать ее.

В Брайтоне они поселились в большом доме с обширным садом, и у них стала работать Виолетта Проктор. А руки у Николя не переставали дрожать. «Вся Европа будет объята пламенем», — пророчил он.

Чарльз, работавший теперь в лондонском банке, дал им почитать «Коричневую книгу о поджоге рейхстага и гитлеровском терроре». Нина читала ее по вечерам, когда Николь ложился спать. Она комкала носовой платок и так сжимала кулаки, что ногти вонзались в ладони. Что-то ужасное зрело в сердце Европы, там нарождалось какое-то кровожадное чудовище. Нина не хотела давать книгу Николю, но он вытребовал ее и проглотил за день.

— Что же нам делать? — спросила Нина. — Как защитить девочек?

Николь сидел, обхватив голову руками.

— Мы должны сражаться, — ответил он.

Он вступил в лейбористскую партию, а также, по настоянию Фрэнка и Мэгги, в Фабианское общество. «Мы все теперь социалисты, — шутил он за завтраком. — Даже те, кто предпочел бы быть анархистом».

Нина тем временем не оставляла попыток разыскать Кирилла. Она обивала пороги церковных иерархов и часами просиживала на жестких деревянных стульях, ожидая, когда ее примут. Никто не помог ей. Они с Николем ездили и в Челтнем, поспрашивать соседей Анны — мало ли им что-нибудь известно, но Трулавов помнил только один старик, и он понятия не имел, где сейчас Анна.

Перейти на страницу:

Все книги серии Линия жизни

Похожие книги

Не ангел хранитель
Не ангел хранитель

Захожу в тату-салон. Поворачиваю к мастеру экран своего телефона: «Временно я немой». Очень надеюсь, что временно! Оттягиваю ворот водолазки, демонстрируя горло.— Ого… — передёргивает его. — Собака?Киваю. Стягиваю водолазку, падаю на кресло. Пишу: «Сделай красивый широкий ошейник, чтобы шрамы не бросались в глаза».Пока он готовит инструмент, меняю на аватарке фотку. Стираю своё имя, оставляя только фамилию — Беркут.Долго смотрю на её аватарку. Привет, прекрасная девочка…Это непреодолимый соблазн. С первой секунды я знал, что сделаю это.Пишу ей:«Твои глаза какДва океана — тебе ли не знать?Меня кто-то швырнул в нихНа самое дно и теперь не достать.Смотрю твои сны, километры водыНадо мною, мне нечем дышать.Мой мир сходит с оси,Когда ты делаешь шаг…»

Янка Рам

Современные любовные романы / Самиздат, сетевая литература / Романы