Держись от него подальше

«Курочки» особо не были готовы для разговоров по душам. Стоило заикнуться о личных проблемах, у них тут же на лицах появлялось каменное выражение и даже какое-то недоумение, что ли. Они были чемпионками по созданию образа идеальной жизни. Однажды пьяная Рита проговорилась, что ее Женечка пару раз дал ей хорошую такую затрещину, а их близость всегда доставляет ей только боль. Но наутро она расхохоталась мне в лицо и сказала, что все выдумала. Вообще создалось впечатление, что на эту болтовню обратила внимание только я, девочки даже никак не прокомментировали и уж точно ни о чем Риту не спросили.

Колчин был хорош тем, что действительно слушал меня часами. Он всегда находил правильные слова, чтобы успокоить, а потом решал все проблемы. Трудно оказалось выйти из этого защищенного от всех внешних бед кокона в реальную жизнь.

Взглянув на гладко выбритое лицо Кострова, злюсь из-за его спокойствия и молчаливости. Накатывает привычная волна под названием «Я совершила ошибку». Ни с кем не будет так хорошо, как с Егором. Никто тебе так, как он, не подходит. Кому еще ты нужна? Кто еще тебя поддержит?

Егор в это время терроризирует меня сообщениями: «Как дела?», «Как сон?», «Прости…», «Ответь, а?». И дальше Колчин как ни в чем не бывало рассказывает в переписке что-то про свою неделю. Телефон вибрирует без остановки, и я переворачиваю его экраном вниз, но все равно вздрагиваю от каждого сообщения.

– Может, уже посмотришь? – тихо шепчет на ухо Костров.

Его голос куда ниже, чем у Егора, и звучит непривычно. Он не раздражен, не взволнован, ведет себя как всегда, будто не видит, что я на взводе.

– Ого, ты умеешь говорить без повода, – огрызаюсь, но понимаю, что это абсолютно зря. – Прости. Я раздражена.

– Не страшно, я понял, – говорит он и начинает увлеченно печатать.

Удивительный человек. Не страшно, я понял. А так можно было? Ну и как же уничижительный взгляд или строгая проповедь о том, что не нужно срываться на людей, а нужно с ними говорить?

Взяв телефон, чтобы поставить его на беззвучный режим, я краем глаза вижу новые сообщения: «Опять грохнул тачку», «В больничке на неделю», «Бабуля рыдала тут, еле откачали», «Да я ниче, норм, живой. Прикинь…». Он делает вид, что я читаю сообщения. Возможно, сам додумывает ответы. Ему совершенно не нужен собеседник. Когда я в первый раз заметила это, была крайне удивлена.

Да, Егор часами мог слушать меня, но так же часами рассказывать мне что-то, не нуждаясь в комментариях. Быть может, это даже как-то связано.

Убираю звук, но экран продолжает загораться от входящих, зато вибрация больше не отвлекает. Но взгляд все равно возвращается к нему.

Я давно привыкла к его авариям: мотоцикл Олега, машина, гидроцикл, снегоход. Егор и приключения – понятия почти родственные. В первый раз я с ума сходила, рыдала, сидела у его кровати. Раз на десятый уже раздражалась не меньше, чем его бабушка – главврач больницы, в которую Егора всегда привозили. Кажется, ВИП-палата существовала как его личные апартаменты. Спустя два года я уже понимаю, что, если он может держать телефон и строчить без остановки эсэмэски, значит, жить будет.

«Навестишь?»

Меня не удивляет этот вопрос, я чего-то подобного ожидала.

«…Что там происходит?..» – печатает Костров вместо очередной строчки лекции. Я успеваю переписать только «Что т…». Поворачиваю к нему голову и ловлю пристальный взгляд умных голубых глаз. Всегда было интересно, что имел в виду мистер Дарси, называя глаза Элизабет умными. Теперь понимаю – видимо, это.

Костров смотрит внимательно, заинтересованно, но больше никаких вопросов не задает. Егор бы уже клещами вытащил всю правду. Он был настойчив, часто нарушал личные границы, но знал о моей жизни все. И что лучше? В итоге я превратилась в беспомощную калеку с атрофированным за ненадобностью умением самостоятельно справляться с переживаниями.

Я пожимаю плечами и качаю головой. Костров ничем мне не поможет. Я могла бы вылить на него по дороге домой все, что никипело на душе. Но это, видимо, будет равнозначно тому, как я без остановки изливаю душу Старушке или Персику. Это не потребность, а привычка. Все теряет смысл, когда нет обратной связи. Я зависима от жалости Егора, вот что печально. На глаза от этой мысли наворачиваются слезы. Я не умею о себе заботиться. Очередной монстр в мою копилку.

– Сегодня я пойду домой… сама, – шепчу Тимуру несмело.

Костров кивает, и я додумываю, что вижу на его лице разочарование. А затем усмешку, будто говорит: «Я так и думал», связав мое решение с потоком сообщений от Егора.

Глава 11

– Я устала, Старушка. – Завожу мотоцикл и поглядываю на часы.

Знакомый рев кажется песней.

– Я так боюсь оставаться одна в квартире, ты бы знала! Вчера Костров жалюзи закрыл не по графику, и я осталась наедине с собой, не спала всю ночь.

Секундная стрелка часов, висящих на стене гаража, доходит до двенадцати, и я глушу мотор.