Держись, воин! Как понять и принять свою ужасную, прекрасную жизнь

Однако я не говорю и не делаю ничего подобного. Все это для меня неправда. Разумеется, для кого-то это действительно так, и я уважаю путь каждой женщины. Но я другая. И сделала лучшее, что было возможно в тот момент и с теми ресурсами. Да, я сожалею, но прошу прощения у себя самой. Мне жаль ту робкую девушку, какой я была когда-то. И готова всеми силами защищать эту дорогую мне девушку, которой пришлось пережить тот страшный день – и другие дни, которые ему предшествовали и за ним последовали. Мне нечего стыдиться. И горжусь тем, что прошла через это. Я чувствую прощение и цельность. Уверена, что Бог никогда не отпускал мою руку – ни до аборта, ни во время, ни после него. Мы с Богом в этом согласны.

Как говорит Майя Ангелоу: «Я сделала все, что могла. Теперь, когда я знаю больше, я поступаю лучше». Аминь. В моей жизни нет места для стыда или сожалений. Я слишком наполнена. Я прощена, меня любят, любят по-настоящему, я полна идей и мечтаний. Во мне столько страсти, что я не могу тратить свою драгоценную жизнь на терзания из-за воображаемых эмоций вроде стыда. Стыд – это иллюзия. Она исчезает очень быстро.

Я испытываю смешанные чувства в связи с проблемой аборта. Думаю, подобные «проблемы» на самом деле являются всего лишь позицией людей, и мы должны воспринимать их подобным образом. С ними нужно разбираться по очереди. По одиночке. Я не стыжусь своего аборта. Но аборты мне не нравятся, и я считаю, что есть лучшие способы.

Уверена, если вы по-настоящему, искренне ненавидите аборты, то вам стоит пойти волонтером в детский клуб, стать наставником и показать детям другие способы ощущения любви и связи, чтобы они не искали любовь там, где не следует. Начните действовать, пока не стало слишком поздно. По-моему, пикеты у клиник – это запоздалое решение. Давать непрошеные советы писательнице, которая более десяти лет назад сделала аборт, – определенно запоздалое решение.

И согласно моей теории очередности, считаю, что если молодая подруга признается мне в своей беременности и намерении сделать аборт, мы с Крейгом попытаемся удержать ее. Мы скажем, что она любима, что у нее множество вариантов. Мы предложим ей пожить с нами, позаботимся о ней физически и финансово. И если она захочет сохранить ребенка, то поможем ей начать новую жизнь.

Мы скажем ей: если она не хочет воспитывать ребенка, мы сами будем воспитывать его вместо нее.

А если она решит, что аборт – это единственный выход, мы поддержим ее в этот трудный момент и будем любить ее. Она должна знать: мы будем любить ее и восхищаться ею после аборта точно так же, как и в тот день, когда она родилась.

Единственное настоящее, что мы можем предложить друг другу, – это любовь. Не советы, не вопросы, не предложения на перспективу – только любовь.

А ты знаешь?

Вчера я встретила старую подругу, которая сказала, что прочла мои очерки, и они ей очень понравились.

– Спасибо тебе большое, что пишешь, – сказала она.

Я не стала кокетничать и искать миллион способов отвергнуть ее благодарность, а просто ответила:

– Пожалуйста.

Правильно принимать критику и комплименты тяжело, но я пытаюсь.

А потом подруга спросила:

– Ты никогда не сожалела, что поделилась слишком многим? Не боишься, что если ты решишь вернуться к работе, тебя никто не возьмет из-за твоего бурного прошлого?

Надо же! Никогда об этом не задумывалась.

Я поспешила домой и с порога закричала:

– МУЖ! Ты не боишься, что если я решу вернуться к работе, меня никто не возьмет из-за того, что я всем рассказала о моем бурном прошлом?

– Ну… Я подумывал об этом…

– А почему ты мне никогда ничего не говорил?!

– Было слишком поздно…

– Да? Гммм…

Похоже, сказав правду, я сама сделала себя навеки безработной.

И мне осталось сказать лишь одно: А, МОЖЕТ БЫТЬ, НЕОЖИДАННАЯ РАДОСТЬ ПИСАТЕЛЬСТВА БУДЕТ В МОЕЙ ЖИЗНИ БЕСКОНЕЧНОЙ???

Я чуть не умерла от восторга. А ведь могла начать писать о том, чего никогда не делала

, просто чтобы писать!

А теперь я на пенсии! На пенсии!!! Вечно на пенсии!!! Вечно в брюках для йоги!!! Вот оно – счастье!

О брани

В определенных обстоятельствах брань приносит облегчение, какого не может дать даже молитва.

Марк Твен

Ко мне часто приходят письма от читателей, которых беспокоит моя брань. Они считают, что тем самым я оскорбляю Бога – и их самих. Я люблю своих читателей. И мне приходится задумываться над тем, что мои слова могут их обидеть.

Может быть, Бог на небесах ведет списки дурных слов и подсчитывает, сколько раз мы произнесли то или другое ругательство. Может быть, эти дурные слова, свои для каждой страны, культуры и эпохи, и есть та неправедная, грубая речь, о которой предостерегает нас Библия. Что ж, возможно.