Держите огонь зажженным

Петр подошел к окну, посмотрел в красноватый клубящийся туман за окном. Видимость не больше полутора километров, да и та относительная. Пульсирующая буря может пройти за несколько часов, а может растянуться на несколько суток. Аэропорты закрыты.

Зара еще спала, из-под ее подушки торчали «Стар» и ручка подаренного вчера ей Петром зеркала с фальшивым топазом.

Взяв свою одежду, он тихонько вышел в коридор и невольно вздрогнул, увидев себя в зеркале. Он сбрил вчера бороду, оставив усы, и еще не привык к своему новому обличью. Загорелое лицо заметно отличалось по цвету там, где недавно была растительность. Однако выглядел теперь Петр моложе и суровее – резче выступили скулы, жестче стала линия подбородка, заметна крепкая шея. То что нужно для заместителя по безопасности. Теперь только слегка подзагореть – и порядок.

Выйдя на улицу, он надел солнцезащитные очки и краем гутры закрыл нижнюю половину лица, как делали бедуины в пустыне. Отменять встречу на конспиративной квартире из-за бури уже поздно, и он сам торопил события. В такую погоду «хвоста» наверняка не будет. Да кроме приятеля Басира, за ним в Багдаде за много лет никто никогда не следил.

Петр, продираясь сквозь колючие волны песка, накатывающие вместе с воздушными потоками горячего воздуха, засмеялся, вспомнив арабскую поговорку: «Промокший насквозь не думает о дожде». «Им бы целесообразней было придумать другую, – сообразил он, щурясь и пытаясь задерживать дыхание с порывами ветра. – Когда песок везде и хрустит на зубах, забил уши и глаза, не думаешь о песчаной буре».

Условный звонок в квартиру в обычном высотном доме, и вот Петр, отряхнувшись насколько это было возможно за порогом, шагнул внутрь. Открыл сам Тобиас. Выглядел он предельно собранным, и Петр понял, что тот ограничен по времени, а информации много.

– Кури, – разрешил связной, хотя обычно здесь курить не разрешал. Тобиас знал, что так Горюнов быстрее сосредотачивается. – Давай сперва по Ваджи. Есть возможность устроить его в госпиталь в Париже. Центр считает Ваджи более перспективным, чем ты прогнозируешь. Существует надежная договоренность, и можно его отправлять, снабдив инструкциями. Во Франции Абдуззахира будет ждать наш человек. Дадут служебную квартиру от госпиталя, а как встанет на ноги, то снимет жилье или купит, подыщем ему что-нибудь. Госпиталь хороший, там и правительственные чиновники оперируются, – Тобиас подмигнул. – Сам понимаешь, выгодное местечко. Зарплата, может, не ахти, но докторишка твой парень шустрый, подработает еще где-нибудь, да и мы в долгу не останемся. Разъясни ему. Патоки налей, что о нем во Франции знают, считают талантливым, сможет развиваться и в научном плане.

– Откуда его знают во Франции? – он поискал глазами пепельницу, Тобиас встал и подал ему медную плошку с подоконника.

Окна были закрыты плотными металлическими жалюзи, горели бра на стенах. Комната напоминала офис, а не жилое помещение. Даже металлический шкаф в углу, как в бухгалтерии.

– Он там бывал на конференциях, сюда приезжали французские специалисты, когда лечили Саддама и его родственничков. Наш Ваджи, оказывается, ассистировал, его запомнили. Ну, скажем так, это полуправда, но и он пусть так считает, и некоторые доктора во Франции теперь тоже в этом убеждены. Главное знать, кого и как убеждать. Но теперь уж раскроем ему, на кого он работает.

– А как быть с этим? – Петр достал из кармана вчерашнее творение Недреда и протянул связному.

– Что тут? Я ведь турецкого не знаю, – раздраженно дернул плечом Тобиас. – Это ты у нас полиглот.

Горюнов вкратце рассказал ему о прибытии в Багдад инженера, о целях и задачах, поставленных перед ним, о том, что Недред ищет помощи.

– Вообще-то, я уже начал действовать. Времени на раскачку не было, – сознался Петр, с опаской ожидая реакции связного. – В этой тетради вся информация по ИГИЛ, какой он владеет. Можно будет уточнять детали в процессе, но я вечерком почитал, похоже, не врет. Особенно занимательна та часть, что касается России. Со дня на день будут готовы документы на имя Рашада Сафира Назира, диплом и водительские права. Я тут подсуетился. У Ваджи есть знакомый журналист, который выдаст заметку об умершем в госпитале от сердечного приступа турецкоподданном Недреде Ердеке.

– А дальше… – поторопил Тобиас, щелкая кнопкой шариковой ручки, которую вертел в руках.

– Наш доктор оперировал дочку замминистра транспорта, – Петр хмыкнул и уточнил: – Пластику носа делал. Они тут на этом помешаны. Восточные красавицы довольно носатые. Снимет никаб, и на этом восточная сказка закончится…

– Короче!

– Короче, он перед доктором в неоплатном долгу, и устроить хорошего инженера с опытом работы в стамбульском порту для него не составит труда, тем более если Недред дальний родственник Ваджи.

– Ты шутишь? Они что, правда родственники? – изумился Тобиас.

– Вот видишь, ты тоже поверил. Значит, и замминистра клюнет. А если Центр выдаст добро после оценки этой тетрадочки, – Петр постучал по ней указательным пальцем, – то Недред ничего не имеет против дать письменное согласие о сотрудничестве.