Держите огонь зажженным

Однако в Багдаде удерживали неожиданно возникшие дела, которые нельзя было пустить по воле случая, – Басир и вот теперь Недред. Да еще и Ваджи… Петр закусил губу от досады едва не до крови. «Столько времени окучивать доктора, чтобы упустить его в последний момент? Из-за этих чертовых митовцев я вынужден все форсировать. Узнать бы еще, какая сволочь меня заложила туркам… Как можно работать спокойно, когда над душой висят Галиб и собственный Центр вместе с их чванливым курдским агентом? Как они его завербовали, лучше не знать. Но Александров, пожалуй, был излишне с ним вежлив. С чего такие реверансы? Значит, его вербовка не банальный шантаж, а что-то на почве идеологии вдобавок к порции лести от нашего руководства. Какой он выдающийся суперагент, как он рискует, ходит по лезвию ножа… Амбиции, амбиции!»

Агент поддел Горюнова тем, что Петр говорит с отчетливым арабским акцентом. Даже генерал слегка опешил от такой его наглости. Он вкрадчиво оправдал Горюнова:

– Поговорит с неделю по-русски, и все встанет на своим места.

– Не думаю, – покачал головой Шиван Авдалян. Он, кстати, и сам выглядел как араб, а говорил с выраженным армянским акцентом. При этом был курд-езид. – Курманджи ты ведь не знаешь?

– Немного. Понимаю лучше, чем говорю. Но курды не все знают свой язык. Какая в этом загвоздка?

– Твой арабский.

– Жил в Ираке, отсюда и акцент, – начал закипать Петр.

– Если ты иракский курд, то мы их, мягко говоря, недолюбливаем. Если ты иракский курд, – повторил он, угрожающе нахмурившись, – то ты можешь быть агентом ЦРУ.

Горюнов сдержал смех.

– То есть ты считаешь, что в Москве, в конспиративной квартире, человек, завербовавший тебя в российскую разведку, – он показал на генерала Александрова, – предъявляет тебе агента ЦРУ?

– Не надо, не перегибай. Я прекрасно понимаю, кем ты являешься. У меня вопросов нет, будь ты хоть Папа Римский! Но наши бойцы могут не понять, почему не кто-нибудь, а второй зам по безопасности всего батальона – человек, который говорит по-русски с арабским акцентом и едва знает курманджи. Имя арабское. Что они будут думать?

– У него жена – курдянка, являющаяся активным бойцом РПК в Турции, – спокойно пояснил Александров. Его вывести из себя было сложновато. – Кроме того, сын Кабира наполовину курд. Как вы думаете, станет он каким-то образом вредить курдам? Это можно донести до ваших людей. Вы имеете там большое влияние, и, полагаю, это вполне осуществимо. Также вам стоит объяснить людям, что Кабир имеет опыт участия в боевых действиях в Сирии, – Александров не стал уточнять, на чей стороне. – Владеет разными видами оружия и подрывным делом. Обучал группы курдской молодежи специальной и боевой подготовке под Стамбулом, и тому несложно найти подтверждения. Помогал с поставками оружия курдам из России. Его акцент – не показатель того, что он иракский шпион. Это будет карикатура, а не шпион, если он пытается внедриться и едва говорит на языке той среды, куда внедряется. Акцент как раз должен опровергать подозрения.

– Пусть тогда его жена задействует свои связи, встретится с представителем РПК в Эрбиле. Тогда все будет выглядеть естественно. А я проконтролирую со своей стороны, чтобы их привезли к нам в горы без проволочек… – Шиван покивал и заметил: – Вот если бы он еще и с сыном приехал…

Александров опередил начавшего закипать Горюнова:

– Я не исключаю этой возможности в дальнейшем. – И незаметно пнул Петра под столом, когда тот хотел было сказать, что он думает об отправке Мансура в РПК.

Он высказал Александрову все позже, когда они вдвоем вышли из квартиры через полчаса после ухода Авдаляна. Ну «все», правда, по отношению к генералу на деле прозвучало не слишком феерично:

– Евгений Иванович, этот ваш агент ни в какие ворота… Что вы там про Мансура говорили? По-моему, с мальчишкой вы перегнули палку. Зачем эта информация Шивану? Все равно же Мансур в Москве.

Александров похлопал себя по ладони кожаными перчатками – было еще холодно в столице, слякотно и стыло. Горюнов зашел «с фасада» к генералу и заглянул ему в лицо:

– Вы что, серьезно? А меня кто-нибудь спросил? Я вообще-то отец!

– Да никто не трогает твоего Мансура. – Они шли какое-то время молча, под ботинками хрустели льдинки, подсвеченные уличными фонарями. После паузы Александров покашлял негромко, намереваясь что-то сказать, но промолчал.

– Ну, говорите, что хотели, – угрюмо попросил Горюнов.

– Да ты волком смотришь, Петр Дмитрич, – засмеялся генерал. – Одичал там совсем со своими арабами. Глаза горят. Того и гляди, кинжал выхватишь.

– Евгений Иванович…

– Что ты хочешь услышать? Сам же видишь, уникальный случай – мальчишка знает два языка, причем они для него родные. Более того, рос в среде боевиков РПК. Года два-три спецподготовки… Ты ведь говорил, что он и стрелять умеет.

– Мы что же, детей теперь туда посылаем? – испуганно, а не насмешливо спросил Горюнов. – Надо сперва его спросить, собирается ли он в нелегалы, меня надо спросить, отдам ли я его в эту профессию. Все-таки он мой сын! А уж я не говорю о том, что митовцы знают о его существовании.