Держите огонь зажженным

В молодости, когда учился в институте, встречался с одной любительницей классики. Она обзавелась абонементом в консерваторию и окультуривала тверского парнишку, коим являлся Петя Горюнов. Правда, Горюнов стремился совсем к другому, встречаясь с девушкой. Каждый вечер надеялся быть вознагражденным и тащился в консерваторию, мучительно таращил глаза, чтобы не уснуть. В голове крутились арабские слова, которые он зубрил круглосуточно, как одержимый. От усталости клевал носом. Однако, когда провожал Катерину до ее дома в Мневниках, то получал только поцелуй в щеку. Обладая завидным упорством, прослушал весь репертуар консерватории, но так и не добился желаемого результата…

Сидящий рядом Ваджи толкнул его локтем, показал на часы. Антракт. Как раз в перерыве предполагалось встретиться с министром. Абдуззахир получил доступ в специальное помещение, где проводили время в антракте высокопоставленные чиновники, пришедшие на концерт.

Хади аль-Амири выглядел не слишком представительно для чиновника. Чувствовалось его прошлое полевого командира. Невысокий, крепкий, смуглый, с седой щетиной на одутловатых щеках, с бровями, нависшими над глазами угрюмо. Он слегка напоминал пещерного человека, но в дорогом темно-сером костюме в тонкую полоску.

«Никто не почешет спину лучше меня самого», – подумал Петр, приближаясь к аль-Амири. Тот стоял у стола с легкими закусками.

– Господин Ваджи, – замминистра поманил рукой доктора. Заместитель стоял рядом со своим шефом аль-Амири. – Это чудесный хирург Абдуззахир Ваджи. А это… – Он повернулся к Петру.

– Мой коллега, господин министр, – подсказал Ваджи. – Доктор Кабир Салим.

Зарифа скромно стояла чуть поодаль, ее никто не торопился представлять. То, что она находилась на расстоянии, вполне устраивало Петра. Он надеялся, что она справится со своим заданием.

– И в какой же области вы специализируетесь? Тоже хирург? – поинтересовался Хади.

– Нет, Кабир – инфекционист, – покачал головой Ваджи. – Работал некоторое время в Стамбуле, а теперь вот вернулся на Родину.

– Я после Стамбула поработал и в Тегеране, – Петр заговорил на фарси, чем вызвал явную заинтересованность министра и подозрение во взгляде. – Там у меня родственники по линии матери.

– Вы говорите, как настоящий перс. – Хади тоже ответил на фарси с явным удовольствием, услышав правдоподобную версию о происхождении Кабира. – Однако вы вернулись сюда. Это похвально. Нам необходимо восстанавливать и нашу медицину, и науку.

– Мне пришлось жить некоторое время за границей. Сначала Саддам, затем повстанцы, которые нападали и на шиитов. Я готов погибнуть за Родину, но не в борьбе с согражданами, пусть и суннитами. Вернулся в надежде, что все наладится, но теперь ИГИЛ на подступах. Страшновато. Но и не вернуться я не мог. Тут могилы родителей в «Долине мира»[42].

– Мои родные тоже в Неджефе похоронены, – кивнул Хади, всем своим видом одобряя решение Кабира вернуться в Ирак. – Правда, после того как саддамовская Республиканская гвардия стреляла по восставшим в Неджефе, а они спрятались в «Долине мира», мне некуда стало приходить. Могилы тяжелой артиллерией разбомбили.

– Мне повезло больше. Мои целы. Как приятно, что в нашем правительстве работают такие люди, как вы. Но не все чиновники в Ираке такие отзывчивые. Мой приятель приехал в Багдад из Турции, прекрасный специалист, портовый инженер-технолог, имеет большой опыт работы в Стамбульском порту. Он араб по происхождению, но почти всю жизнь прожил в Стамбуле. Так вот он, бедолага, уже второй месяц не может устроиться на работу в порт Умм-Касра. Я, конечно, понимаю их опасения, как говорится, не верь туркам, они лживее, чем мираж. Чиновники исходят, наверное, из этого постулата?

– А вы, однако, ядовитый! – улыбнулся снисходительно министр. – Ваше поведение напомнило мне другую пословицу: «Мы промолчали, когда он вошел, так он и осла увел». Я полагаю, вы хотите помочь своему другу? Напишите его данные. – Он поманил одного из своих охранников. Тот подал блокнот и ручку. Судя по тому, что охранник догадался, что требуется шефу, Петр смекнул, что телохранитель – иранец. – А я позабочусь, чтобы те специалисты, что возвращаются на Родину, несмотря на все сложности, не остались без работы и чувствовали себя нужными.

– Спасибо, господин министр, – перешел на арабский Петр. – Мой друг живет у Ваджи. – Он написал новое имя Недреда на бумажке и протянул ее Хади, надеясь, что Зарифа среагирует. – Буду вам очень признателен за помощь.

– Пустяки, – отмахнулся Хади, пряча записку в карман. – Вы лечите людей, а такие как я, – страну, как это ни вычурно звучит.

«Милый парень, – зло подумал Петр. – Поаплодировать ему, что ли? А ведь его ребятки из Бадра славились своей жестокостью по отношению к своим согражданам-суннитам. Как я сейчас понимаю Тарека! Будь он на моем месте, наверняка придушил бы товарища министра. Но мы ручки марать не станем. Он еще нам и помогать будет при необходимости, тем более Хади – человек Ирана. А с Ираном мы дружим».