Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

Но как сказал один из великих, «язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли». Ничего подобного Анна не высказывала и не выказывала. Напротив, после смерти Петра она, казалось, еще теснее сблизилась с Екатериной, отныне самодержавной императрицей, оказывала ей теперь заметно участившиеся интимные услуги, принимала участие в попойках и кутежах, которые велись уже денно и нощно. И придворные стали примечать исключительное влияние этой сильной волевой фрейлины на слабеющую умом Екатерину Алексеевну. И сим не преминули воспользоваться, сделав Крамер невольной вершительницей судеб дома Романовых.

Честолюбивый сын конюха Александр Меншиков возжелал возвести на трон малолетнего сына казненного царевича Алексея, Петра, и стать при нем регентом империи. Говорят, что мысль эта была внушена ему австрийским посланником в Петербурге Игнацием Рабутином. Ведь его патрон, император Священной Римской империи Карл VI, был крайне заинтересован в том, чтобы корона досталась юному Петру, поскольку тот приходился племянником его жене, Елизавете-Христине Брауншвейг-Вольфенбюттельской. В случае успеха Карл VI сулил Меншикову Козельское герцогство в Силезии, членство в имперском сейме и звание электора. Обещал также сделать все для того, чтобы заставить отрока Петра жениться на его старшей дочери Марии Меншиковой. Оставалось теперь самое трудное: добиться от Екатерины завещания, лишавшего российской короны ее любимых дочерей в пользу сына царевича, для чьей гибели она немало потрудилась. И хотя Меншикова и Екатерину связывала испытанная временем дружба и это благодаря его, Меншикова, усилиям та взошла на престол, действовать самостоятельно он не решился. А посоветовал австрийскому императору «подарить 30 тысяч дукатов девице Крамер», чтобы та все и устроила.

Анне претило такое щекотливое поручение, ей живо представлялся обезглавленный Алексей Петрович, в деле которого ей довелось сыграть столь неприглядную роль, но все-таки речь шла о… Его, Петра Великого, внуке! И уж слишком приманчиво высока была цена вопроса! «Завещание было составлено, – резюмирует князь Петр Долгоруков, – и, что здесь особенно занимательно, подписано от имени и по приказу Екатерины I ее второй дочерью Елизаветой, ибо сама Екатерина не умела ни писать, ни читать, обыкновенно приказывая подписывать свое имя какой-нибудь из своих дочерей». Стало быть, сила убеждения Крамер была такова, что и цесаревна Елизавета собственноручно отказалась от претензий на трон в пользу своего племянника.

Еще при жизни Екатерины Анна Крамер была взята гоффрейлиной и гофмейстериной ко двору старшей сестры Петра Алексеевича, великой княжны Наталии (1714–1728). «Поживи она дольше, могла бы стать ангелом-хранителем России», – говорили об этой добродетельной отроковице, вызывавшей общее удивление ранним развитием чувств, сердца и ума, а также не по возрасту разумными суждениями. Но в ее придворном штате, подобранном Екатериной, подвизались персоны не самой высокой нравственности. То были пройдошливые немки Юстина Грюнвальд и Иоганна Петрова, а также престарелая моралистка – француженка Каро (та, по слухам, прошла через гамбургский дом терпимости), выполнявшая роль воспитательницы (!). Как отмечает писатель Евгений Карнович, великая княгиня сих дам не жаловала, а особенно Каро, поскольку примечала ее корыстолюбие и наушничество. Рано осиротевшая, она была так одинока в этом бездушном ледяном окружении. И только красивая и рассудительная Крамер стала для нее светом в окошке, сделалась главной наперсницей. И та платила ей поистине материнской любовью. Наталья видела, как светилась Анна, душа родная, когда 20 ноября 1726 года на нее, великую княжну, надели белую ленту ордена Святой Екатерины!