Дерзость надежды. Мысли об возрождении американской мечты

Но когда настала осень — у меня снова начались занятия, снова началась сессия законодательного собрания, а Мишель вернулась на работу — наши отношения стали не такими безоблачными. Я часто отсутствовал по три дня подряд, и даже когда я был в Чикаго, мне надо было присутствовать на вечерних собраниях, проверять работы студентов или писать письма. Мишель обнаружила, что неполный рабочий день имел странную тенденцию разрастаться. Мы нашли замечательную надомную сиделку, чтобы она присматривала за Малией, пока мы на работе, но так как теперь нам надо было платить сиделке за полный рабочий день, начались трудности с деньгами.

Нас мучили усталость и стресс, у нас не было времени ни на разговоры, ни на романтические отношения. Когда я начал свою неудачную предвыборную кампанию, выставив свою кандидатуру на выборах в Конгресс, Мишель не стала делать вид, что довольна моим решением. То, что я не наводил после себя порядок на кухне, теперь умиляло меньше. Когда я нагибался утром, чтобы поцеловать Мишель на прощание, в ответ меня лишь чмокали в щеку. Когда родилась Саша — такая же красивая и такая же спокойная, как и ее сестра, — жена уже едва сдерживала злость.

— Ты только о себе думаешь, — говорила она мне. — Я не подозревала, что семьей мне придется заниматься одной.

Меня уязвили такие обвинения, я решил, что она несправедлива. Я ведь не пировал каждый вечер с друзьями. От Мишель я требовал мало — я не ожидал, что она будет штопать мне носки или накрывать ужин к моему приходу. Каждый раз, когда мог, я помогал с детьми. В ответ я просил лишь немного чуткости. Но вместо этого я получал бесконечные обсуждения того, как вести домашнее хозяйство, длинные списки того, что мне надо сделать или что я забыл сделать, и общее кислое отношение. Я напоминал Мишель, что по сравнению с большинством семей мы невероятно счастливы. Я напоминал ей также, что, несмотря на все мои недостатки, я люблю ее и девочек больше всего на свете. Я считал, что моей любви должно быть достаточно. Жаловаться у нее нет причин.

Только поразмыслив, после того как те трудные годы миновали и дети пошли в школу, я начал понимать, что приходилось испытывать Мишель в то время — все типичные трудности работающей матери. Как бы я ни считал себя сторонником эмансипации — сколько бы я ни говорил себе, что Мишель и я равные партнеры и что ее мечты и стремления так же важны, как и мои, — на самом деле, когда появились дети, приспосабливаться пришлось ей, а не мне. Естественно, я помогал, но это всегда было на моих условиях, по моему расписанию. В то же время это ей пришлось приостановить карьерный рост. Это ей пришлось заботиться о том, чтобы дети были накормлены и каждый вечер выкупаны. Если Малия или Саша заболевала или сиделка не являлась, это ей очень часто приходилось звонить на работу и отменять встречу.

Мишель было тяжело не только из-за того, что ей приходилось разрываться между детьми и работой. Ей было тяжело еще и из-за того, что, по ее мнению, оба дела она делала недостаточно хорошо. Это было, конечно, неправда; работодатели ее любили, и все замечали, какая она хорошая мать. Но я понял, что в ее представлении два образа конфликтовали — желание быть такой женщиной, какой была ее мать, сильной, надежной, хорошей хозяйкой и всегда находящейся рядом с детьми, и желание выделиться в своей профессии, оставить след в мире и претворить в жизнь все те планы, какие были у нее в первый день нашей встречи.

В конце концов, я должен отдать должное силе Мишель — ее готовности справиться с этими трудностями и пойти на жертвы ради меня и девочек — за то, что мы пережили те трудные времена. Но в нашем распоряжении были еще ресурсы, которых нет у многих американских семей. Во-первых, наш с Мишель профессиональный статус означал, что мы в случае непредвиденных обстоятельств могли изменить свое расписание без риска потерять работу. Пятьдесят семь процентов американских работников не имеют такой роскоши; более того, большинство из них могут взять отгул для присмотра за ребенком только за свой счет или в счет отпуска. Для родителей, которые все-таки пытаются иметь собственное расписание, гибкость часто означает работу с неполным рабочим днем без возможности карьерного роста и почти или совершенно без дополнительных выплат.

Также мы с Мишель имели достаточный доход для того, чтобы оплатить все услуги, которые облегчают нагрузку на семью с работающими супругами: надежное детское учреждение, при необходимости дополнительные услуги сиделки, обеды на вынос, когда у нас не было ни времени, ни сил готовить, домработница раз в неделю, чтобы прибрать в доме, частное дошкольное заведение и летний лагерь, когда дети подросли. Для большинства американских семей такая помощь недоступна по материальным причинам. Плата за детские учреждения особенно непомерна; Соединенные Штаты практически единственная западная страна, не предоставляющая всем своим работающим гражданам услуг качественных субсидируемых правительством дневных детских учреждений.