Дерзость надежды. Мысли об возрождении американской мечты

Но я утверждаю, что в современной Америке такие предрассудки гораздо слабее, чем были раньше, и поэтому их и стали опровергать. Идущий по улице черный подросток может вызвать страх у белой пары, но, если он окажется школьным другом их сына, его могут пригласить на обед. Черному может быть трудно поздно вечером поймать такси, но если он хороший программист, «Майкрософт» без колебаний возьмет его на работу.

Я не могу доказать эти утверждения: исследования расовых отношений славятся своей ненадежностью. И да же если я прав, для многих меньшинств это плохое утешение. Да и тратить весь день на то, чтобы опровергать стереотипы, может стать утомительным занятием. То, что постоянно описывают меньшинства, особенно афроа-мериканцы, — это дополнительная нагрузка: чувство, что как группа мы не имеем на счету запаса деловой репутации, что как отдельные личности мы должны утверждать себя каждый день заново и что нам редко верят на слово и нам дан не слишком большой предел погрешности. Чтобы проложить путь в таком мире, черный ребенок должен преодолеть в себе излишнюю робость, когда в первый день в школе стоит на пороге класса, где учатся главным образом белые; латиноамериканка — неуверенность в себе, когда готовится к собеседованию в компании, в которой трудятся в основном белые.

И прежде всего надо прогонять искушение не прилагать усилий. Не многие меньшинства могут полностью изолировать себя от белого общества — во всяком случае, не так, чтобы белые могли избежать контактов с представителями других рас. Но меньшинства могут задвинуть шторы психологически, чтобы защитить себя, предположив худшее. «Зачем мне пытаться разубедить белых в их заблуждении относительно нас? — говорили мне некоторые черные. — Мы триста лет пытаемся, и ничего еще не вышло».

На что я отвечаю: другой вариант — это сдаться, сдаться тому, что было, а не тому, что может быть.

Я очень ценю то, как моя работа в Иллинойсе покончила с моим собственным предвзятым мнением относительно расовых отношений. Во время своей кампании по выборам в Сенат, например, я отправился со старшим сенатором от Иллинойса Диком Дурбином в поездку по тридцати девяти городам на юге Иллинойса. Одной из наших запланированных остановок был город Кейро на самой южной оконечности штата, там, где встречаются реки Миссисипи и Огайо, город, ставший знаменитым в конце шестидесятых и начале семидесятых как место одних из самых сильных расовых столкновений за пределами «Глубокого юга». Впервые Дик был в этом городе в тот период, когда молодым адвокатом работал на Пола Саймона, бывшего тогда губернатором штата, и был послан выяснить, что можно сделать для ослабления напряженности в этом городе. По пути в Кейро Дик вспоминал то посещение: как по прибытии его предупредили, чтобы он не пользовался телефоном в номере своего мотеля, так как телефонист на коммутаторе — член Совета белых граждан; как белые хозяева магазинов предпочитали закрыть свое дело, лишь бы не уступить требованиям бойкотирующих принять на работу черных; как чернокожие жители рассказывали ему о своих попытках провести расовую интеграцию школ, говорили о своих страхах и отчаянии, о судах Линча, самоубийствах в тюрьме, перестрелках и погромах.

К тому времени когда мы въезжали в Кейро, я уже не знал, чего ожидать. Несмотря на то что был полдень, город казался покинутым: несколько открытых магазинов на главной улице, несколько пожилых пар выходят из здания, похожего на поликлинику. Свернув за угол, мы оказались на большой стоянке, где собралась толпа человек в пятьсот. Четверть составляли черные, остальную часть — практически одни белые.

У всех были значки с надписью «Поддержим Обаму на выборах в Сеыат США».

Эд Смит, крупный радушный парень, выросший в Кейро и являвшийся на Среднем Западе региональным управляющим Межнационального союза разнорабочих Северной Америки, с радушной улыбкой подошел к нашему автобусу.

— Добро пожаловать, — сказал он, пожимая нам руки, когда мы вышли из автобуса. — Вы, надеюсь, хотите есть, у нас сейчас барбекю, и моя мать готовит.

Не знаю точно, что было на уме у белых в толпе в тот день. Большинство были моими ровесниками или старше и по крайней мере помнили, если не участвовали в них непосредственно, те мрачные события тридцатилетней давности. Несомненно, многие пришли сюда потому, что Эд Смит, один из наиболее влиятельных людей в районе, хотел, чтобы они пришли; другие пришли ради еды или просто посмотреть на приехавших в их город сенатора США и кандидата в сенаторы.