Десант на Эльтиген

В одной из групп были врачи, сестры и санитарки дивизионного медсанбата. Тут распоряжался майор медицинской службы хирург В. А. Трофимов. Я его сразу узнал по голосу — сочному баритону, который должен был бы принадлежать молодцу-великану. На самом же деле Трофимов был невысок, но коренаст, удивительно подвижен и активен. В нем чувствовалось: это ведущий! Позже я познакомлю читателя с замечательным документом — дневником, который вел на "Огненной земле" этот врач-воин.

В другой группе люди обступили солдата лет тридцати. Мешая русскую и украинскую речь, он рассказывал, как при форсировании Цемесской бухты под Новороссийском взрывом морской мины его выбросило из катера в море.

— Спереляку ухватил себя за уши и тяну кверху. Глотнул воздух и снова пошел вниз. Эх, думаю, куме, не мучься, спускайся на дно. Спасибо, с другого катера бросили мне веревку и вытащили, как рыбу на крючке. Тут-то я зараз и определил свою недоработку. Без шпагату в море не ходи! Теперь я завсегда целый моток при себе имею. Погрузимся, я к борту привяжусь — порядок. Нехай мина тряхнет, я по веревочке обратно выберусь. Кому, друзья, нужно? Могу поделиться, метров десять не жалко…

И он полез в карман шинели под веселый смех слушателей.

Прикрывшись плащ-палатками от дождя, присели на корточках солдаты из 1-го батальона. В их тесном кружке еле заметна миниатюрная фигурка комсорга старшего сержанта Хадова, участника новороссийского десанта, весельчака, любимца всего батальона. Хадов тоже рассказывает смешной случай:

— Врываюсь в дом. По лестнице вверх. Навстречу здоровенный фашист. Целая гора, по-ихнему «берг». У меня рост нулевой, ему по пояс. Он меня ногтем придавит. Что делать? Бросился я ему с отчаяния кубарем под ноги. Фриц — с копыт долой, зацепился за перила штанами и повис вниз головой. Пришлось бедняге помочь. Штаны целы остались, а за самого ручаться не могу…

И снова хохот слушателей покрывает слова рассказчика. И кажется, что ветер потише и море не так уж угрюмо.

Вход в нишу в песчаном яру озарен тусклым светом. Здесь, прикрывая ладонями огарок свечи, люди пишут коллективное письмо в газету. "Мы, десантники, бойцы 2-й роты 1-го батальона 37-го стрелкового полка Новороссийской дивизии, заверяем партию большевиков, что проявим все, как один, героизм. Крым будет очищен от фашистских зверей".

Около пристани нас встретил подполковник Блбулян. Доложил:

— Погружено пятнадцать кораблей. План нарушается. Корабли из-за шторма прибывают с большим опозданием.

— А как идет погрузка в Тамани и на Соленом Озере? — спросил командарм.

— Имею сведения, что тоже с опозданием, — ответил я.

— Сейчас мы моряков поторопим, — сказал Леселидзе. — А подготовкой полка я доволен. Видно, что командиры хорошо поработали.

— Крым освобождать идем, товарищ командующий! — сказал Блбулян. Он в эту ночь был при всех орденах. Особенно выделялся на его труди орден Суворова, полученный недавно за новороссийские бои. Правильный обычай. Перед трудным боем солдаты должны видеть своего командира во всем блеске его боевой славы. Я рассказал Леселидзе, что мы на днях отмечали в дивизии день рождения Григория Дарговича. Ему исполнилось 47 лет.

— Разрешите и мне присоединиться к поздравлениям товарищей, — улыбнулся командарм и крепко пожал подполковнику руку.

— Спасибо, — ответил Блбулян. — Но я хотел бы, чтобы вы пожали мне руку на том берегу.

— На том берегу будем поздравлять с новыми наградами.

Подошли Брежнев и Копылов. Обращаясь к командарму, Леонид Ильич сказал:

— Мы не ошиблись, предложив, чтобы новороссийцы первыми форсировали Керченский пролив. Прекрасные люди. Я обошел все группы десантников. С каким рвением они готовятся к бою за Крым!

— Молодцы! Полная уверенность в своих силах. И, видимо, не страшатся бурного моря. Я послушал тут одного агитатора… — Леселидзе рассмеялся, вспомнив бывалого солдата-украинца. — Он такую байку загнул, как его взрывом из катера выбросило, что вся группа от смеха легла!

— Бывалый солдат — наш лучший агитатор, — сказал Брежнев. — Он и подбодрит, и делу поучит. А насчет байки вы не говорите, товарищ Леселидзе. Солдатская бывальщина — это не охотничьи рассказы. Я бы тоже вам мог рассказать, как пришлось отведать морской воды. Катер, на котором возвращались с Малой земли, напоролся на мину, и меня тоже взрывная волна бросила в воду. Жив остался, потому что не растерялся. На воде главное — не теряться. Нужно спокойно держаться, товарищи всегда спасут.

Из штаба командарм звонил И. Е. Петрову: график срывается, нужно нажать на моряков. Прощаясь, сказал нам торжественно и строго:

— Верю в стойкость и храбрость дивизии. Верю, что она проложит путь через Керченский пролив.

В это время в открытом море послышались орудийные выстрелы. Стреляли где-то далеко в направлении Феодосии. Должно быть, наши сторожевые катера встретились с БДБ[1] противника.