Десант Тайсё

С начала беседы Ленлоп скучающе следил за ароматным дымом собственной трубки, либо смотрел куда-то в пространство, будто разговаривал по телефону. С таким же безразличием он скользнул взглядом по леденящим строчкам, невольно выдав знакомство с ними. Тем лучше. Костя гневно бросил на весы правосудия остальные доводы:

— Во всех цивилизованных странах признана презумпция невиновности. Даже у нас и даже при диком самодержавии любого уголовника судили только после того, как была доказана его вина в преступлении. Только? А что происходит сейчас? Не успев предъявить ни единой улики, доказывающей причастность наших солдат или просто русских к налёту, при поддержке организованных демонстраций чохом обвиняется всё русское население Владивостока. В результате адмирал Като, видите ли, принуждён принять меры, какие считает соответствующими. Скажите, пожалуйста, многоуважаемый дуайен консульского корпуса, как всё это согласуется с международным толкованием презумпции невиновности?

— Сразу видно, что вы не напрасно сидели в тюрьме, — признал невозмутимый Ленлоп и, в раздумье погладив на шее тёмную родинку с длинными волосинами, соизволил снисходительно посоветовать: — Уж лучше бы почитали Талейрана. Умница был... Настоящий мудрец. Тогда бы, глядишь, зарубили себе на носу, что искусство государственного управления состоит в том, чтобы зорко предвидеть неизбежное и ослаблять эффект от случившегося. Вот так... А вы, занимаясь химерами, дождались, что Като поставит часовых у дверей Исполкома...

Вот как убедительно ответил досточтимый дуайен, представляющий Великую Британию, каковая постоянно кичилась истинно демократическим почитанием законности. Сгоряча Костя хотел рассказать о Кинге, так же возмущённом скопищем нелепостей, но вовремя придержал язык, поскольку Ленлоп вполне мог помешать выходу статьи. Тогда он тоже пожеманничал:

— Для подобного действия адмирала, кажется, необходимо ваше согласие. Если вы разрешите...

— Что делать? Придётся... В крайнем случае часовые хоть защитят вас от разгневанной толпы или какого-нибудь фанатика.

— Благодарю вас, мистер Ленлоп, за столь трогательную заботу. Следовательно, адмирал Като уже получил карт-бланш?

— Увы, он вытворяет непозволительное... Явно от вас заразился анархией.

— Да, игнорируя собственное правительство, пойти на абсолютно сумасбродный шаг... За это могут элементарно разжаловать в матросы, что для адмирала равнозначно харакири. Как он дерзнул на подобное? Ведь для японца просто немыслимо чихнуть без разрешения начальства. Уж мыто мала-мала знаем их...

— У самураев своя логика. Нам трудно понять её.

— Но мне трудно понять и вашу. Даже отсюда видно, что ваш и американский крейсера стоят по бокам «Ивами». Неужели вы вместе не в состоянии помешать несчастному Като удержаться от харакири?

— Я же сказал: чем их будет меньше, тем лучше для нас.

В принципе всё было ясно. Косте уже надоело слушать скрипучий голос, изрекающий с презрительной медлительностью заурядную чепуху. И особенно противно было видеть родинку, всё отчётливей смахивающую на паука, который постоянно шевелил волосинами лапок. Но необходимо выудить ещё какую-то ценную информацию. Поэтому Костя настырно допытывался:

— Как думаете, что на сей счёт скажет Америка?

— О-о-о, это непостижимо... Президент Вильсон ведёт себя так, словно предлагает нам угадать, что ему будет приятно, и сделать это. Столь странная застенчивость весьма беспокоит нас. Весь-сьма, поскольку предчувствие говорит, что скоро Вильсон первым открестится от своего мессианства, в котором старается всех убедить...

— Однако японцам от него наверняка влетит за самовольство?

— Надеюсь, я как-нибудь это переживу.

— Другие правительства, очевидно, учтут «серьёзность» причины, которая вынудила Като пойти на столь опрометчивый шаг?

— Безусловно. Иначе всем грозит удел служащих конторы «Исидо». Значит, определённые меры безопасности неизбежны.

— И как это вы по сей день живы? Хотя, насколько я знаю, всюду ходите без охраны.

— Счастливая случайность... Разве я застрахован от нападения любого русского хунхуза? Смерть может настигнуть меня в любой момент. Но я — на службе и постоянно рискую жизнью. Уже привык.

— Отважный вы человек... Только стоит ли так рисковать? Никаких отношений с советской властью у вас нет. Совершенно. Ни у кого. Так с какой стати подвергать себя опасности? Лучше отплыть восвояси и блаженствовать, где кому нравится. Чем это плохо?

— Кто спорит? Просто олл райт! Лично я готов немедленно отправиться в родную Шотландию. Увы, существуют государственные интересы Великой Британии, которые я обязан чтить.

— И потому десант с «Суффолка» тоже неизбежен?

— Сыно-ок, меня совсем не прельщает служебное харакири, — скорбно признался Ленлоп, наконец-то удостоив Костю взглядом, и с неожиданным вздохом добавил: — М-да, сложное у вас положение... Пробыв у власти всего пять месяцев, вы умудрились испортить отношения буквально со всеми... Как исправите это? Не знаю. Но мой вам отеческий совет: посетите Агарева.

— Дабы спасти бедного Като от харакири... А какая гарантия?