Десантура

-Хочешь еще? - потянулся он за буханкой.

-Хочу. Не хлеба...

Он остановился в недоумении, вытащил из вещмешка тушенку и фляжку с водкой.

Таня засмеялась, как смеются счастливые женщины над смешными своими мужчинами. И потянула Митьку к себе. И вскрикнула неожиданно:

-Ой!

-Что? - испугался Кузнечик, и, резко разогнувшись, ударился головой о низкий потолок.

-Меня кто-то за волосы держит... - испуганно сказала она.

-Тише, тише, сейчас... - он нащупал в темноте ее косу. Провел рукой по ней.

Оказалось, коса просто примерзла к холодной стенке земляночки. Морозы по ночам ударяли все еще не слабо, хотя радостные дни весны сорок второго уже сгоняли черный снег сорок первого.

А молодожены и не замечали этого. На то они и молодожены...

Он подышал на заледеневшие волосы Тани. Потом, непослушными, давно опухшими пальцами, осторожно дернул и освободил ее.

-Смешная ты моя...

Вместо ответа она ткнулась ему в грудь.

-Повернись-ка ко мне спинкой, - поцеловал он ее в макушку. Она кивнула молча.

-Чтобы волосы не примерзали к земле, да?

-Да, моя хорошая, да... Какая нежная кожа у тебя?

-Где?

-Везде... Утро еще далеко...

А где-то вставало солнце. Небо серело, низкие облака обнимали друг друга, живая тишина плыла над лесом. Ангелы пошли на посадку.

-Товарищ лейтенант! Подъем! Извините, но приказ! - кто-то дергал лейтенанта Олешко за ногу...

12.

- Невероятно! То, что вы рассказываете - просто невероятно, господин Тарасов. Женщина и война - это нонсенс! Тем более, что женщина в подразделении - это всегда путь к моральному разложению!

- Это вы про ваши солдатские публичные дома? - ухмыльнулся Тарасов.

- Нет, - отрезал фон Вальдерзее. - Публичные дома - это необходимость. Солдат должен расслабляться. Иначе он превращается в зверя.

- Что, и тут, в котле, у вас есть проститутки? - удивился подполковник.

- Увы, нет возможности их содержать. И поэтому некоторые солдаты и даже офицеры вынуждены вступать в связи с русскими женщинами. Впрочем, мы на это смотрим без особого осуждения. В конце концов, победители имеют право внести свежую кровь в побежденный народ.

- Вы еще не победители, - ответил Тарасов.

- Это дело времени, - отмахнулся фон Вальдерзее.

- Знаете, герр обер-лейтенант, мы прекрасно знаем, что некоторые женщины вступают в связи с вашими солдатами и офицерами. Более того, мы даже сталкивались с такими женщинами.

- Где?

- В том самом Опуево.

Обер-лейтенант вдруг заколебался. Он пытался соблюсти грань между разговором по душам и допросом. С одной стороны, чем ближе контакт с допрашиваемым, тем больше он расскажет. С другой стороны, Тарасов - как это говорят русские, тертый калач? - прекрасно знает все уловки и хитрые ходы. Сидит и улыбается. И сравнивает со следователями НКВД.

- Давайте-ка, господин подполковник перейдем к делу... - решил обер-лейтенант.

- Давайте, - пожал плечами подполковник.

- Расскажите об операции в районе Большого и Малого Опуево...

**

Транспортников так и не было. А значит бригада оставалась без продуктов, боеприпасов и медикаментов еще как минимум на день. А это еще несколько десятков ослабленных, обмороженных и... и умерших без необходимой помощи.

Бригада таяла на глазах. А приказа на атаку немецких продовольственных складов так и не было.

- К черту! - первое, что сказал Тарасов Мачихину после того, как отоспался в своем блиндаже после удачной ночи.

- Что к черту? - удивился комиссар. - Попей-ка чаю.

Чай еще был, да... Им и спасались от голода. Правда, от большого количества жидкости и постоянного холода, не выдерживали почки. Минут через десять после очередной кружки мочевой пузырь переполнялся. Причем неожиданно и резко. Главное, успеть расстегнуть штаны. Иначе обжигающая вначале моча моментально замерзала и белье буквально примораживалось к коже. В обычных условиях - ерунда. Забежал в тепло, отогрелся и нормально. А тут доходило до ампутаций...

Тарасов хлебнул пару раз из поданной комиссаром кружки. А потом сказал:

- Налет мы все-таки провели успешно. Даже слишком успешно. Потерь нет, кое-какие трофеи даже есть. Однако, немцы вот-вот сообразят и обложат наше болото эсэсовцами 'Мертвой Головы'. И хана бригаде. Сегодня выходим в атаку на этот Карфаген.

- Какой Карфаген?

- Опуево. Где адъютант?

- Воду греет на умывание.

- Отлично! Умоюсь и за работу.

Тарасов скинул полушубок, снял свитер, гимнастерку и нижнюю рубашку. Полуголый вышел из блиндажа.

А потом долго, на виду у бойцов, плескался, смачно фыркая. От его крепкого, в узлах и переливах мышц, тела шел пар. Затем он взял бритву и так же демонстративно, насвистывая 'В парке Чаир', брился. Долго брился. У адъютанта даже руки задрожали. Устал, понимаешь, держать маленькое зеркальце...

- Передай приказ комбатам. Через час построение бригады. Всем привести себя в порядок. Побриться, умыться. А то не бригада военно-воздушных войск, а банда Махно. Смотреть противно...