Дешевка

«Иногда я чувствую себя призраком в своем офисе. Я работаю в сфере туризма двадцать лет. Считаю себя экспертом в этой области, но настоящая звезда нашего недавно созданного турагентства — его двадцатитрехлетняя основательница, она же гендиректор. На совещаниях сотрудники игнорируют меня и прислушиваются к ней, несмотря на мой многолетний опыт. Это больно, но я начинаю понимать, что должна смириться. Я не могу тратить силы на злость каждый раз, когда кто-то переговаривается у меня через голову или интересуется ее мнением о том, о чем, я уверена, она и понятия не имеет».

«Моя начальница разговаривает со мной, сидя в кабинке туалета».

«Наша директор по маркетингу ходит по офису и заплетает всем косы, независимо от того, нравится им это или нет».

«Наша двадцатишестилетняя гендиректор закатывает глаза каждый раз, когда я говорю ей, что должна уйти пораньше (в семь часов!), чтобы накормить детей ужином».

«Мой босс не знает, кто такие „Дюран-Дюран“».

«Я не знаю разницы между Java и JavaScript,

и мне нормально».

Это было так захватывающе — вглядываться в чужую офисную жизнь и видеть людей, находящихся в аналогичном положении, знать, что она — не единственная живая душа, мучимая на работе сотрудницей двадцати с чем-то лет. Среди кошмарных комментариев попадались мудрые советы.

«Не забывайте говорить своим работодателям поколения миллениум, какие они крутые… каждый божий день».

«Не утруждайтесь исправлением их грамматических ошибок».

«Никогда, ни при каких обстоятельствах не пускайте их родителей в кабинет».

«Не звоните им по телефону. Это их пугает».

От мысли о том, что она могла бы внести свою лепту в это сообщество, Имоджин испытывала одновременно страх и возбуждение. Но она боялась что-нибудь напутать. Что, если в ее настройки вкралась ошибка и она одна в группе окажется у всех на виду? Как бы не повторился позор с дебютом в «Твиттере»! А еще она не совсем понимала, о чем именно написать. Какая из ее историй достойна того, чтобы оказаться в группе «ТЕХНОСТЕРВЬ»? Можно было бы рассказать, как Ева слила ее первые беспомощные твиты на «ТекБлаб» или как ей пришлось делить с Евой постель. Или о том, как Ева упорно натягивает на каждую деловую встречу крохотные платьишки от Hervé, при этом пытаясь заставить Имоджин одеться так, словно та — ее мамочка.

Определенно, у нее не было недостатка в историях, которые можно тут поведать. Марианна оказалась права. Прежде чем Имоджин обратила внимание на время, сорок пять минут прошли за чтением комментов и размышлением о гипотетическом собственном посте. В эту кроличью нору можно было падать весь день напролет. Падение затягивало, и не случайно — впервые за долгое время Имоджин почувствовала, что не одинока. Возможно, ей никогда больше не доведется произнести эти слова, но, закрывая окно с «Фейсбуком», она прошептала: «Господи, благослови Интернет».

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На цветы для предстоящей большой вечеринки у Имоджин было пятьсот долларов. Заказ такого объема в люксовом цветочном магазине обойдется никак не дешевле пяти тысяч. Ева высказалась на эту тему предельно внятно:

— Нахер цветы. Они не повлияют на окупаемость инвестиций.