Десять кругов ада

Что говорить, польстило ей и первое его письмо, и другие, где он подчеркивал ее мудрость житейскую, добрые слова о характере говорил. Может, лукавил? Да нет, вроде серьезный человек, не прохиндей какой... Но крохотная толика польщенного самолюбия не перевешивала тех бурных чувств, что охватили ее... Страх иногда теперь охватывал, будто преступник-злодей покушается на нее и сына.

Письма читала украдкой, боясь кому-либо раскрыть свою новую тайну.

Вот и сегодня - пришла пораньше, накормила сына, выпустила побегать с мальчишками, а потом села и еще раз взялась за письма этого Воронцова, их уже несколько накопилось...

Читала и удивлялась: каждая фраза при повторном чтении приобретала иной смысл, женским чутьем она улавливала теперь недосказанность попавшего в беду человека. Чувство это было знакомо по семейной ее недолгой жизни, и вот снова вспомнилось, какое оно - ощущение, что надо помочь, пусть даже в ущерб себе, своему спокойствию и благосостоянию, тишине души.

"Своя беда, да еще чужая... - думала грустно. - Неужто так всю жизнь?"

Сидела, погружаясь в невеселые эти мысли, когда ворвался с улицы Федька. Увидал письма.

- От кого, мам? От папки? - хотел выхватить. Она отодвинула от него руку с письмом.

- Нет, - сказала спокойно. - И забудь, нет у нас уже папки, был, да сплыл. Так, от знакомого одного.

- Не приставай к мамке! - крикнул из другой комнаты дед. - Помоги мне лучше...

Он сети вязал для рыбалки, дед еще крепкий, на работу горазд. Федька к нему и утопал - любил помогать...

А она все сидела, не в силах встать, перебирала свои неторопливые бабьи думы. Как бусинки...

ВОЛЯ. НАДЕЖДА

И все же... это письма от бандита. Всю жизнь за решеткой, поди, зверем уже стал... Вот освободится, набросится сразу на все - на водку, на баб, а там, глядишь, и снова забрезжит путь за решетку.

А сейчас, что сейчас? Сейчас ему любая понравится.

Но перечитывала и поражалась той смелости и простоте, с которой излагал он свою теперешнюю жизнь. Что ж это за человек такой?

Посмотрела на себя в зеркало. Что, может еще кто на меня заглядеться? Чуть скуластое лицо, глаза как глаза, не то что вон у Зинки-напарницы, там - озера синие. Сколь мужичков уже потонуло...

Это фотограф перестарался, сделал ее красавицей, приукрасил техническими средствами. Ну, чтобы в их профессию, в доярки, завлечь побольше молодых дурех. На фото-то вон какая - ни морщинки, ни царапинки, один глянец, шик-блеск... В жизни она не такая, и он это тоже должен понимать, когда поет о красоте ее...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

А славивший ее красоту в этот момент не пел никому дифирамбы, а просто и жестко решал вопрос жизни того, кто болтался на десятиметровой высоте в его руках.

Снизу уже кричал прапорщик:

- Воронцов, отпусти! Немедленно отпусти человека!

Сейчас и отпущу, думает взбешенный Квазимода, получите своего крановщика, который сел, сам не зная зачем, на кран. Ну, этим дундукам без разницы, а сам-то что думал, когда наверх лез?

- Чего ж ты наделал, скотина? - кричит Воронцов.

- Нечаянно... - хрипит Скопец.

- За нечаянно - бьют отчаянно, - отвечает Батя, и ноги его цепкие отрывает от себя. - Беги вверх, сука! Поднимай бадью!

И волоком за собой потащил Квазимода упирающегося, красного от напряжения, злого и растерянного, подлого и испугавшегося преднамеренного убийцу.

ЗЕМЛЯ

Небо, прими благую весть. Родилась звездочка у меня - Жаворонок. И нарекли его Николаем, в честь последнего царя-батюшки.

НЕБО

Знаю, зажглась и у меня новая звезда... И будет он Великим Управляющим.

ЗОНА. МЕДВЕДЕВ

Итоги недели неутешительны, что и говорить. Смерть Дроздова на заводе, вследствие нарушений техники безопасности. Кто теперь виноват? Все, как нарочно, сложилось в одну цепочку: крановщика посадили в изолятор, нашли блатаря Скопцова, что толком на кране никогда и не работал, загнали его приказом туда, вроде как на подмену.

Ну, он и опустил бадью ненароком на человека.

Чуть еще двоих не зашиб - Лебедушкин и Воронцов рядом с погибшим стояли, им чуть головы не посносило.

Ну, Воронцов в состоянии аффекта бросился на кран, говорят, хотел скинуть этого горе-крановщика оттуда. А тот испугался сам, убежать хотел, так он его назад затащил, заставил поднять бадью, потом спустились вместе, и уже на земле Воронцова держать стали, он как бешеный сделался... Но все же ударил сапогом в лицо этому Скопцову, в больнице тот сейчас, челюсть выскочила от сапога моего протеже. Вот так...

Скопец показаний давать не стал, сослался на вывих челюсти, свидетелей драки не нашлось.

Но то, что бригадирство Воронцова теперь под большим вопросом, это факт. Дроздова же убило на месте.

С матерью разговаривал сам Львов, не знаю, как там дело кончилось. У меня уже, честно сказать, и желания не было говорить с Воронцовым, ну а Скопец вообще конченый блатарь, пусть с ним Волков разбирается... Ничего, кроме безумной усталости, эта история у меня не вызвала...

Сколько же может быть этих неслучайных случайностей, которые порождают ответное насилие, кровь, ответные меры пресечения?