Десять кругов ада

И этот странный мой хозяин напоминает мне могучего человека по имени Илья, лишившегося способности ходить на целых тридцать лет, а потом воспрянувшего по воле неких напоенных им старичков.

И сейчас, когда я вижу, как он забивает последний гвоздь-сотку в нелепый гроб человека Поморника, в моей черной голове возникает вполне сопоставимое. Так же точно вышеупомянутый Илья пытался задвинуть могильной плитой подобного себе, еще более могучего Святогора - да не вышло, как хотелось, пересилил Святогор Илью, просочилась в щель неведомая сила, и стал Илья владеть ею как собственной.

Обрел, уступив победу.

Вот и сейчас я вижу странное: как у ловкого моего хозяина соскальзывает гвоздь, и остается малое отверстие, сквозь которое исходит из гроба на этого разбойника и урода последняя благодать "недостойного иерея" - как сам покойный себя величал...

Хозяин, впрочем, еще не знает ничего.

Предстоит длинный путь, похожий на полет - как и всякое падение.

ВОЛЯ. ДОСТОЕВСКИЙ

Ухабистая проселочная дорога петляла и пропадала в старом девственном лесу, который тихо вымирал, уступая место дружно разросшемуся сосновому молодняку, с претензией когда-то стать величественным бором, каких немало на русской земле.

А южнее, словно ножом, пронзала лес и уходила на восток новая трасса, по ней утрами выкатывалось небесное светило и согревало дикую чащобу.

К полудню оно заливало кроны деревьев, снопами света падало на цветистые поляны, и все погружалось в теплую истому. Хвоя источала смоляной дух, пахли цветы, травы, лес отдавал столько кислорода, что кружилась голова... Тишина стояла до звона в ушах, и звук падающей шишки казался далеким громом... Только изредка дробил дятел по сухостоине да журчливый голосок заигравшейся в травах внучки отвлекал от дум разморенного редким отдыхом майора Медведева. Лицо бегущей к нему девочки полыхало здоровым румянцем, он улыбался ей и щурился от солнца. Он любил забираться в такие вот девственные уголки и наслаждаться ими, плутая в своих мыслях...

Василий Иванович сидел под корявой старой березой, в домашней косоворотке и линялых от многих лет службы, еще военного покроя, галифе. Рядом высился его любимый большой муравейник, он мог просиживать у него часами, внимательно наблюдая за суетливой жизнью этих лесных трудяг. Поражался их мудрости. Просматривался в действиях муравьев определенный порядок, со знанием дела они тащили свой непосильный груз и бросались помогать друг другу... их суета была совсем не бестолковой, а казалось, что подчинена она единому разуму: одни доят стада тлей, другие ухаживают за молодым потомством и учат его работать, третьи сторожат общий дом и готовы на смерть ради его покоя... Проложены дороги, все время тащат травинки, хвою и возводят свою крепость, делая ее все выше и краше... Что за единый ум у этих крох, позволяющий созидать? Медведеву казалось, вот это и есть идеальная коммуна, было бы так все у людей... Здесь нет войн, лагерей, зэков... Они тысячами рождаются и умирают в трудах, ради будущего рода... Общиной запасаются пищей на зиму, общиной защищаются, переселяются и создают новые муравейники... Кто их создал? Кто ими правит?

Неужто у них есть преступники, убийцы и тюрьмы? И как они относятся к своим "белым воронам", как зовут его, Медведева, многие сослуживцы. Эта мысль натолкнула его на маленький эксперимент. Майор порылся в карманах старенького кителя, лежащего рядом на траве, и вынул мелок, который использовал при строительстве своей бани. Наскреб ножом с него в ладонь мелкую пыль, слегка смочил ее и осторожно поймал одного из муравьев. Тот изгибался на руке, стараясь укусить... Медведев тонкой былинкой покрасил его в белый цвет и отпустил пленника в самую гущу его собратьев.

Белый муравей был мгновенно растерзан на части...

- Да-а... - изумленно промолвил он, - оказывается, все как у людей.

Интересно, есть ли среди них пенсионеры, или умирают на ходу? Коварная штука... возраст. Старость подкралась незаметно, жизнь пролетела в одно мгновение. Как ни странно, но он считал лучшими своими годами пять лет войны... четко определен враг... единая цель - смести его с родной земли, было удивительное братство товарищей по оружию... они были дружны и стремительны, как эти муравьи, защищающие свой дом и род... Были страшные лишения, смерти друзей... но и был единый порыв, единый дух Победы.

И этот высокий долг служения Родине без остатка он навсегда определил для себя с фронтовой поры. Так не хотелось умирать тогда, молодым и необстрелянным юнцом, еще не поцеловавшим девушку... И не хочется сейчас... но срок близок. Скоро положат в пахучий дубовый или сосновый гроб и опустят в сырую землю... а запах Родины: этих лесов, полян и нив будет сниться, пока не превратишься сам в соленый ком родной земли...

- Деда-а, деда, ты посмотри! Какую бабочку я поймала, - подбежала к нему семилетняя внучка, - маленькие пальчики испачканы мучнистой пыльцой, синие глазенки смотрят беззаботно и весело. - Может, отпустить ее?