Десять кругов ада

Пашка сегодня чуть опоздал на развод, потому что ночью было свидание. Уже второй раз приезжала бабенка ладная из соседней деревни, чернявая, сильная, ловкая. Кормила его эти два дня на убой, как на воле, по полному: первое, второе, третье, а ночью воздавал сытый и страшно голодный на женскую половину Пашка своей чернявой услады для нее невиданные...

Внизу Гуськов увидел деваху в коротком платьице, загорелую, с белыми лямочками от лифчика на полных плечах. Зовущую. Но он разрешил себе не обращать на нее внимания: зачем это ему сегодня?

- Дай глянуть, - потянулся крановщик и ловко выхватил из рук наблюдателя трубу.

- Ты и так весь день сеансы ловишь! - возмущенно закричал изобретатель и буквально вырвал свою игрушку из заскорузлых рук Кольки.

Впрочем, и сам посмотреть толком не успел: пребывание под облаками было прервано окриком звеньевого снизу:

- Пашка, вниз! Шустро! Бетон пришел!

Скатившийся на землю - спускаться было менее страшно - Гусек подхватил оставленный у основания крана свой инструмент - лопату, вскарабкался в кузов самосвала. Длинноволосый водитель - вольнонаемный Серега - без интереса следил за ним с подножки.

- Че, Серег, по моде подстригся? Не то что мы! - Гусек пригладил свою колючую голову. Он начал свою старую песню - подколки, только с их помощью можно было расшевелить вечно сонного Серегу.

- Не нравится? - помотал Серега гривой.

- Почему ж... - не согласился Гусек, ловко очищая борта от налипшего бетона. - На бабу даже очень похож.

- Глохни, ты... - огрызнулся и слез с подножки оскорбленный водитель.

- Че, чаю теперь не привезешь? - играл Пашка с огнем. - Так и так бы не привез... - заметил преувеличенно грустно. - Ну, че ты, Серега, жлоба из себя давишь? Трешки тебе уже мало с червонца... Пятерик захотел?

Серега, жадный человек, помялся.

- Да нужна мне твоя пятерка... - прогундосил неуверенно. - Рыскают на вахте вон... хрен от них что спрячешь. А штраф, между прочим, полтинник! оживился он, присвистнув.

- Заяц ты, заяц... - грустно констатировал Гусек, спрыгивая с кузова.

Серега посмотрел на него затравленно, решился:

- Ладно, давай...

- Счас! - сделал рукой Гусек и помчался от самосвала. Квазимоду он нашел на рабочем месте, в пропарочной камере.

- Бать, червонец дай, - выдохнул Пашка. - Чай привезут.

Воронцов одобрительно кивнул, подтянувшись, выпрыгнул из уже остывшей камеры, уселся на высокий штабель бракованных свай.

- А ты чего на работе, свиданка же у тебя? Сутки отобрали, что ль? озабоченно спросил, оглядывая зевающего Гуська.

- Да нет... Привязались, почему да как, не родственница вроде. Ну, я говорю - невеста, второй раз уже приезжает. Все, говорят, хватит разврата... Я кричу - невеста, вы не оскорбляйте ее! Завелся... Ну, вот меня днем на работу и выгнали. Мать справку прислала - болеет раком.

- А вечером - назад, к ней?

- Ну да... - разулыбался Гусек. - Она готовит ужин там счас, Бать. Обедать не буду, ребятам пайку отдай!

Квазимода кивнул.

- Чего зеваешь все?

- Да не спал ни грамма, Бать. Понимаешь... - Гуськов весь светился. Вчера расписали нас. Считай, у нас медовый месяц.

- Поздравляю, - помягчел и скупо улыбнулся Батя. - Давай с бетоном быстрее, не в твоих интересах задерживать...

- Ну... - Пашка уже весь был у своей чернявой.

- Жених... - почти по-отечески оглядел его Батя и подумал: "Вот и у меня такой сын уже мог быть - молодой, розовощекий, девок так же бы портил, стервец..."

Оглянувшись вокруг, стянул сапог.

- Щас.

Засунул руку в дурно пахнущее нутро, осторожно вынул из разреза кирзы два червонца, завернутые в целлофан, столь же осторожно развернул, вынул одну купюру, разгладил важно и протянул Пашке.

У самосвала Гусек, так же точь-в-точь, как Батя, оглянувшись по сторонам, сунул свернутый в комочек червонец лохматому Сереге.

- А как насчет "слона"? - спросил солидно, заговорщицки.

- Какого слона? - испуганно вытаращил глаза Серега.

- Пут?вого чая, индюхи, - растолковал Пашка. - Ну ладно, - разрешил, - на крайняк можно высшего грузина или 36-го казака кубанского. Только грузинский веник не лажани!

До Сереги наконец дошло, он ошалело кивнул, залез в кабину.

Пашка облегченно вздохнул, он был доволен собой. И Батя-Квазимода будет доволен. А ему надо быстрее разбираться с этим бетоном. Валя, Валюша, Валентина...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Вырванная с корнем монтажка, крепящая стропу к поднятой краном бетонной свае, сорвалась и как бумеранг зловеще просвистела над головой Бати, глубоко воткнулась в грязь. Он ошалело смотрел на нее, а сзади истошно крикнули:

- Кваз, берегись!

Батя инстинктивно пригнулся, и освободившаяся стропа с тяжелым крюком, обдув голову ветерком смерти, неумолимо устремилась в сторону Гуськова. Он же нелепо оседал, и она пролетела над ним. Батя поднял голову, заорал страшно и гортанно, как пещерный человек.

Перепуганный Сычов еще более опустил сваю, отчего немой до сих пор Гусек вдруг закричал надрывно и глухо.

- Ты чего?! - захрипел Батя крановщику. - Ты чего, сука?!