Десять кругов ада

Присуждает взволнованный начальник сладострастцу-кавказцу шесть месяцев, всем остальным упомянутым, кроме уходящего и неразгаданного Синичкина, — по десять суток изолятора.

— Нет, — говорит, — дайте-ка и этому Кочеткову шесть месяцев, он созрел для более весомых сроков.

Фиксируют все офицеры и клянутся бдеть денно и нощно за комнатой свиданий, что так легко становится местом столь мрачного разврата. А Баклановым займется Волков.

Похмурится Львов, почешет за ухом.

— Ну а с планом как?

— Как… как обычно: перевыполняем. А также заготавливаем картоху и овощи на зиму.

— Правильно, — смягчается тогда подполковник Львов, говорит мудрое: Готовь сани летом, а телегу зимой.

Все радостно кивают.

— А вот, — выскочит какой-нибудь вздорный лейтенантик, — вопиющий случай! Во вторую смену, в промзоне, в швейном цеху одели душевнобольного Стрижевского в женскую одежду!

— Как так в женскую одежду? — вскинется радетель моральных устоев Львов. А подать мне переодевших!

Все тут потихоньку посмеются, а лейтенант, возможно, растеряется, он-то уже свой суд свершил.

— Виновный, Чирков, что сшил ему женскую косынку и платье, уже в изоляторе! — доложит.

— Вот так… В женскую одежду… — успокоится Львов. — Правильно, изолятор. — Но тут вспомнит, может быть, и о стебанутом Стрижевском. — А чего ж этот Стрижевский у нас делает? Почему не отправлен в психбольницу?

Похмельный майор медслужбы тут как тут.

— Нет, — говорит, — разнарядки на этап на данного больного. Ждем… — и икает при этом майор медслужбы, — не первый месяц… Бывает, и больше года ожидаем.

— Да они ж за год его в Софи Лорен приоденут!

Посмеются офицеры шутке Петра Матвеевича.

Незадачливый лейтенант ввернет еще более глупое, но — факт…

— А вот Пеночкина застали за… В общем, к приводу швейной машинки приделал, понимаете, искусственную эту… Ну, влагалище, и…

— Какое искусственное? — не поймет подполковник.

— Да сам слепил из…

— Из гуммиарабика, — подскажет кто-то. Есть в цеху такой материал — черт знает для какой надобности он там, вполне возможно, для той самой.

Поморщится и вздохнет начальник колонии. Совсем плохо станет лейтенанту.

— Да, вот еще раз представляю тем, кто у нас недавно. Остальные-то хорошо его знают… — покажет Львов на героя моего повествования. — Медведев Василий Иванович, опытный товарищ, бывший замполит Зоны, он со всеми пятнадцатью отрядами справлялся, а вы сейчас мне ноете тут, что тяжело. Направляем его в шестой отряд, там он сейчас нужнее всего.

— Если доверите, не откажусь! — встанет, оглядит всех орлом старый служака, поведет перебитым крылом-рукой, еще в войну простреленной, плохо сгибающейся.

— Как не доверить? — любовно оглядит верного служаку своего начальник наш. — Родина оценила труд Василь Иваныча орденом, это ли не доверие?

Доверие-доверие, только второй орден на нас уж не заработаешь, мог бы и приусадебным хозяйством заняться или эти, как их… корни и сучья затейливые крученые собирать, тоже дело, больно их много в близлежащих лесах — корежит лес природа, будто мстит за что… Нет, поди-ка — снова к нам, затуманивать головенки зэкам байками о всеобщем благоденствии, что наступит, ежели они бросят озоровать-грабить… Ну, давай дерзай, Василь Иваныч, Мамочка наша, мать вашу…

…И выйдут все на свежий воздух, закурят под плакатом "На свободу с чистой совестью" и подумают: нет, не зря утро прожито, а жизнь удивительна и прекрасна по большому счету. А вечерком можно по случаю прихода Иваныча и сообразить шашлычка на природе — она ведь шепчет, шепчет… Ну а пока разбредаются по Зоне, по уготованным им судьбой и штатным расписанием местам…

ВОЛЯ. ОРЛОВ

Для неприхотливого взгляда Зона — не худшее из подобных поселений — могла бы показаться этаким городком-пансионатом, тут тебе и волейбольная и баскетбольная площадки, турники да брусья, летняя эстрада, где в эти дни по выходным показывали веселые и патриотические фильмы из жизни советского народа. Зимой же зэки окунались в сладкую киношную жизнь в зимнем клубе, в мир мудрых мыслей — круглогодично в библиотеке, в мир грез от распаренного тела в бане, а в наиболее сладкий мир чревоугодия — в столовой.

Весь этот, казалось, вполне пригодный для человеческих экземпляров мир окаймляли чистые асфальтовые дорожки, что вели невольников в центр Зоны, где возвышались два ухоженных фонтана в окружении аккуратно подстриженных газонов и цветочных клумб — ну прямо дворянское гнездо…