Десятый дневник

Так и стал он, доктор наук уже, районным психотерапевтом. И сильно в этой области преуспел. Но только очень ясно, каких воззрений на лагерь мира, социализма и труда придерживался этот тихий и немногословный доктор. И на снах его лежит отчётливая печать уже неколебимого мировоззрения. И многие из них поэтому тягостны, как дурные предчувствия. А ещё просвечивает в них немыслимая деликатность, присущая в жизни и работе очень известному в Москве психотерапевту Файвишевскому.

Вот он оказался во сне живущим в очень странное время: введен закон, что все казни совершаются у приговорённых на дому, каждый гражданин обязан иметь комнату, где палач произведёт свою работу. А ещё полагается налить палачу выпить. В дверь доктора звонят, и он уже знает, кто это – он ждал. На пороге стоит интеллигентного вида мужчина, он безукоризненно одет и в шляпе. В руках у него – маленький чемодан. Он протягивает Володе руку, но Володя говорит: «Извините, но руку вам пожать я не могу». «Я вас понимаю», – спокойно говорит палач и проходит в комнату для казни, что-то приготавливая там. А доктор раскрывает шкафчик с выпивкой и думает: «Такой интеллигентный человек навряд ли пьёт водку». Наливает полстакана коньяка и на подносе несёт в ту комнату. «А вы?» – спрашивает его вежливый гость. «Извините, – говорит Володя, – но я не могу пить с палачом». «Ну что же, я вас понимаю», – снова говорит гость и залпом выпивает свой коньяк. И всё оставшееся время сна доктор не о смерти близкой думает, а мучается, не обидел ли он такого симпатичного человека.

Сны его разнообразны чрезвычайно, только то и дело в них просвечивают столь же разнообразные неприятности. Вот он сидит на собрании какого-то сельскохозяйственного начальства, нечто вроде Агропрома. Все на него смотрят с безразличным равнодушием, а ему предоставляют слово. Он говорит, что химикаты, которые добавляют в почву, – это чистый яд, которым незаметно для себя травится население страны. Но ведь это улучшение питания, возражает ему кто-то. Нет, настаивает знающий доктор, это чистая отрава, из-за этого сокращается срок жизни человека, вы – убийцы! Снова вежливое равнодушие. Вы – евреи! – неожиданно для себя кричит Володя. И на это явное (с их точки зрения) оскорбление все оживают, вскакивают и с кулаками накидываются на него.

А вот кошмар. Он сидит в какой-то комнате с хорошо знакомой ему женщиной, по профессии переводчицей. В комнату внезапно входят чекисты и зовут её для перевода: пойман немецкий шпион. Она уходит, а он соображает вдруг, что ведь немецкого она не знает, и идёт в ту соседнюю комнату. Там чуть ли не рыдает молодой вихрастый блондин, уверяя всех, что он не шпион. Володя выходит в парк, где множество аттракционов, только взрослые и детвора толпятся возле клетки, в которой помещено некое страшное чудовище, враг любого человека. Доктор подходит ближе и видит большую гориллу, которая мечется по клетке со странными криками. И Володя понимает с ужасом, что это человек, только что превращённый в обезьяну. А клетка между тем наполняется, в ней медведи есть и волки, чуть мельче обезьян. А потом кидают в клетку крохотное животное – ехидну, покрытую иглами и со смешным клювиком-хоботком вместо рта. Она испуганно жмётся к решётке, волосы её топорщатся между иглами, и по каким-то смутным признакам Володя понимает, что это тот блондин, который только что клялся, что он вовсе не шпион. И доктор неопровержимо понимает, что всё это – живые люди, почему-то неугодные режиму и за это превращённые в животных. Это показывают людям – нелюдей, чтобы они их не подумали жалеть.

Но это ещё не всё. У доктора вдруг прямо под рукой звонит телефон, и голос близкого друга предупреждает, что через десять минут придут за ним, за Володей. И текут минуты раздумий. Убежать и спрятаться на даче! Но там немедленно найдут. Сбежать и скрыться в лесу? Но люди выдадут и как там жить? Дурак я, надо было быть всегда готовым к худшему. Но только уже поздно. Да и как оставить близких? Время тикало и тикало неумолимо. А бежать – не было душевных сил.

Такие вот посещали доктора сны. Сны чистого и честного человека, очень умного, к тому же ясно понимавшего, в какой реальности он проживает свою жизнь. Именно поэтому он однажды уехал. Ради внука, обречённого на эту реальность.

Ну, прощай, Володя, мне тебя очень не хватает. Почему-то теплится во мне надежда, что ещё мы свидимся с тобой. Вот тогда и поговорим об этой дивной рукописи-книге. А быть может, там ещё и наливают для беседы? Да и курим мы с тобой оба. Вдруг нам пофартит?

Из корзин на сцене

Записки попадаются порой – одно удовольствие, их очень хочется отметить. Вот послание от какого-то мужчины, захотелось ему со мной поделиться: «Дорогой Игорь Миронович, я сегодня к Вам пришёл один, потому что моя жена Вас терпеть не может».

Записки сыплются и сыплются – во всех городах, где я бываю. Вопросы, стихи, истории. Я в этот раз не удержался и несколько хвалебных сюда вставил (старческие годы!).