Детектив и политика 1990 №5(9)

— Нет. — Он развел руками. — Мои люди там. И этого достаточно. Когда я однажды собрался посетить Афганистан, некоторые религиозные деятели, которым я весьма доверяю, посоветовали мне этого не делать. Если я направлюсь туда, сказали они, это станет сразу же широко известно и поставит район посещения под угрозу обстрелов и боевых действий. К чему бессмысленный риск? Мой сын и мои племянники сражаются в Афганистане. Этого вполне достаточно.

— В Лондон вы прибыли из Пакистана?

— Да, из Пешавара. — Гейлани плавно кивнул головой.

— Вы там живете с 78-го года?

— Да. Я был вынужден покинуть Афганистан в октябре того года, вскоре после коммунистического переворота. Однако мы не были довольны ходом дел и до прихода к власти Тараки. Я считаю, что режим Дауда тоже был навязан народу. Я пытался убедит его идти по нашему пути. К сожалению, произошел коммунистический переворот. Сразу же стало ясно, что новый режим враждебен афганскому народу, его традициям. Восстание против этого режима было неотвратимо. Передо мной открывались два пути: остаться и разделить участь родных Сабгатуллы Моджаддеди[16], либо покинуть страну, чтобы бороться против режима. Я избрал второй путь.

Служанка принесла на подносе чай, кофе и чашечки, беззвучно поставила его на журнальный стол. Фатима налила отцу чай. Я хотел было взять кофейник, но Фатима отстранила мою руку.

— Позвольте лучше мне, хорошо? — Она улыбнулась.

— Так что мы начали борьбу еще до вторжения советских войск, — закончил свою мысль Гейлани.

Аромат свежезаваренного зеленого чая, переплетаясь с запахом крепкого кофе, заполнил комнату.

— Если вы занимаетесь Афганистаном, — заметил Гейлани, — вам следует переключаться на чай.

— Но поскольку мы сейчас в Англии, то кофе допустим. Как вы относитесь к бывшему королю Афганистана?

— Мы были очень довольны его правлением. Особенно последним периодом, который вошел в историю под названием "десяти лет демократии". Именно тогда была создана демократическая конституция и прошли выборы в парламент. Страна развивалась в направлении полноценной демократии. При короле начался законодательный процесс, нацеленный на создание многопартийной системы в Афганистане. Но, как я уже говорил, произошел переворот Дауда. Вы знаете, я убежден в том, что это был первый шаг на пути, который в конечном итоге привел к перевороту Тараки и военному вторжению. Очень грустно, что Афганистан постигла такая участь. К демократии всем следовало относиться очень бережно.

— Кого конкретно вы вините в трагедии, которая девять лет подряд убивала Афганистан? — Я глазами попросил Фатиму подлить мне еще кофе.

Гейлани задумался, сделал большой глоток чаю. Сказал, чуть вскинув дуги бровей, с легкой дрожью в голосе:

— Мы не столь наивны и злопамятны, чтобы винить советский народ. Ведь вы и понятия не имели о готовящемся решении послать войска в мою страну. Но люди у власти совершили страшную ошибку, приведшую к великой трагедии… Поймите, когда мы позволили нашим офицерам ехать в Советский Союз и учиться у вас в военных академиях, это означало, что мы доверяли вашему правительству. Но Советский Союз предал наше доверие. И мы до сих пор страдаем от того предательства, пожиная его горькие плоды.

Гейлани поставил чашку на стол и, чуть сжав губы, долго смотрел в нее. Казалось, он пытался подавить в себе чувства, вызванные к жизни нашим разговором.

Советский солдат, — сказал он после паузы, оставил о себе скверную память в Афганистане. Ведь наибольшие потери были среди мирного населения. Вы, жалея войска, уклонялись от прямых столкновений на поле боя, но потом расправлялись с крестьянами в кишлаках… Сегодня мне не стыдно благодарить американцев за оказанную нам военную и денежную помощь. Мы были вынуждены принять ее, чтобы защищаться от современной армии. Но пусть все помнят: если кто-то попытается установить свой контроль над Афганистаном, мы будем сражаться с ним, как сражались с вами. Вы хотите курить? Пожалуйста. Не возражаю.

— Фатима, — спросил я, — а вы?

— Конечно, почему нет, — отозвалась она.

Я спросил:

— Матери советских солдат, попавших в плен, уже много лет ждут своих сыновей. Сколько им еще ждать?