Детектив на исходе века

Два дня прокурор и следователь не общались друг с другом и даже не здоровались по утрам, к удивлению Тамары и Василича.

Мазюк был возмущен поступком Кроева. Что позволяет себе этот недавний студент? Сам Мазюк, будучи следователем, возражать «рекомендациям» начальства не отваживался. Да и ему казалось кощунством идти против начальства, «все видящего и все знающего». Что понимает этот «Шурик» в тонкостях практической работы. Начитался книг по судебной этике.

Шефа бесило упорство Кроева.

«Трудно тебе в жизни придется, — злорадствовал он, — ох, как трудно. Не таких как ты укатывали служебные горки. Так и остаются они — грамотные, принципиальные, имеющие свою точку зрения, на должностях следователей, пропуская вперед более гибких коллег, умеющих не столько работать, сколько ладить с начальством».

Однако рассуждая так, Мазюк до конца не верил в твердость позиции Кроева: молод еще, зелен, поломается немного, поиграет в принципиальность и признает «аргументы» начальства.

На третий день прокурор вызвал следователя к себе и задорно поинтересовался:

— Как, не изменили своего мнения?

— Нет, — ответил Кроев.

— Хвалю, — коротко отреагировал шеф, — молодец, вот из таких вырастают настоящие следователи. Сам таким был. Как другие дела?

Кроев, которого конфликт с прокурором очень угнетал, поразился такой перемене. Он был настроен на новый спор и потому смешался и покраснел как человек, которого вызвали для разноса и вдруг — наградили.

Это не ускользнуло от шефа. Он самодовольно похлопал коллегу по плечу.

— Я вот что думаю, — сказал шеф, — дел у тебя в производстве немного… в период распутицы у нас вообще затишье: приезжих мало, а местные беспокойств по нашей подследственности не причиняют, идите в отпуск, отдохните от нашей грязи, а там снова за работу. Как?

— Согласен.

Закрывшись в своем кабинете. Кроев, сняв очки, станцевал что-то среднее между барыней и лезгинкой: шеф признал его правоту.

Был доволен и шеф: лучшего выхода из сложившейся ситуации нельзя было придумать. Будь у Мазюка десяток следователей, он бы довел дело до конца, и Кроеву пришлось бы туго. Но конфликтовать в коллективе, где два работника, причем, один шеф, а другой — подчиненный, тяжело и прокурор пошел на компромисс.

Таким образом мир на маленьком следственном корабле был восстановлен. Так, во всяком случае, казалось «усмиренной команде», а опытный и закаленный в плаваниях по житейским морям «капитан» смотрел на вещи более трезво, понимая, что это только перемирие.

Весна выдалась затяжной, только в конце мая зазеленел лес, и в воздухе запахло клейким молодым листом.

Летели дни. Кроев готовился ехать в свой первый в жизни отпуск: заканчивал дела, собирал вещи.

В суматохе черкнул пару строк Чубарю. Целью послания было уведомление друга о собственном приезде, однако попутно Кроев не утерпел и сообщил другу о своем житье в глухомани, о шефе и, конечно, о таком серьезном деле, как пожар в коровнике. Правда, здесь Кроев погрешил против истины, и коровник стал известен Чубарю под таинственным названием объект.

А в остальном все соответствовало действительности, если не считать работы наощупь, сомнений, чувства беспомощности. На бумаге все было гладко и правильно. Пришел, увидел, сделал единственно верный в той ситуации вывод. И Кроев, прочитав написанное, проникся к себе уважением.

Бросив письмо в почтовый ящик, молодой следователь вновь занялся уголовными делами, а голубой конверт, полежав некоторое время в ячейке сортировочного помещения районного узла связи, отправился в дальний путь в группе с другими разноцветными прямоугольниками.

Детектив интересен тем, что после поисков и разочарований, ошибок и ожиданий, наступает долгожданная развязка — преступник выявлен и наказан. Развязка компенсирует все издержки и треволнения детектива.

Голубой конверт долго перемещался по почтовым каналам в соседстве с другим собратом из Кедровского района, внешний вид которого оставлял желать лучшего.

Злодейка судьба, выражаясь протокольным языком, снова свела в непосредственной близости два почерка знакомых по документам дела по факту пожара в «Приозерном».

В тетрадном листке, вложенном в помятый конверт, в отличие от аккуратного соседа не было длинных фраз, гладких оборотов и штампов человека, испортившего свой слог составлением процессуальных документов.

На листке в клетку было нацарапано:

«Здравствуй, Савелий.

Собрался я уехать из района. Только не знаю, куда. Может, присмотришь мне на время хатенку. Чтоб недорого было. Я хозяйство продам и у бабы деньги на книжке есть. Смыться хочу потому, что сотрудники затаскали. Хотели дело пришить. Да не получилось. Бухгалтер у нас дурак, че-то в показаниях напутал, а то бы хана. Пошел бы опять к хозяину. Я этого не хотел. Теперь боюсь по пьяни проболтаться. Выручай братан,

Федор».

Детектив тем и интересен, что имеет конец.

Жизнь — штука не менее интересная — бесконечна.

Соседи по почтовому вагону — аккуратный и замызганный конверты — вскоре расстались и никогда больше не встречались.

Не встречались и их авторы.