Дети ада

Узнал он об авиакатастрофе только через две недели: десантный полк, в котором он служил, был в летнем лагере. Ближайший населенный пункт находился в сорока километрах. В те времена не принято было оповещать население о катастрофах и землетрясениях, как и столкновении и авариях железнодорожного транспорта. По-видимому, тупоумные правители-маразматики полагали, что в бесконечно строящемся и развивающемся социалистическом обществе не должно быть никаких катастроф и стихийных бедствий. Иван еще мальчишкой слышал по телевидению, как генсек где-то за рубежом (у нас бы подобного не допустили!) ответил на вопрос журналиста: «Какова в СССР смертность?» Он гордо сказал: «У нас нет никакой смертности!» Целые регионы отравлялись радиоактивными отходами, загрязнялись моря, умирали тысячи людей, даже не зная, из-за чего... Об этом не писалось, не говорилось.

Рогожину дали недельный отпуск и он прибыл на место катастрофы, впрочем, все уже было убрано, вывезено, что осталось от 165 пассажиров символически похоронено, а так как осталось очень мало, да и неизвестно было, кому принадлежат разрозненные останки, тот, кто раньше приехал и собрал их, тот и похоронил у себя на родине. Ивану ничего не осталось, кроме рваного с зазубренными краями куска опаленного дюралюминия, подобранного им на месте падения самолета, вернее, какой-то части его — лайнер взорвался в воздухе на высоте восьми тысяч метров. Так что могилы родителей не существовало, их могилой стала обширная площадь гористой возвышенности без названия и разряженная атмосфера. Кусок обшивки самолета Иван хранил в письменном столе под альбомами.

А золотое колечко он нашел, вернувшись из армии, в материнских вещах. Драгоценностей у них в доме не было. Поколение его родителей жило скромно, без всякой роскоши. Поколение честных людей. В его отсутствии в двухкомнатной квартире больше года жил с женой и дочерью слушатель Военной академии связи майор Демидов, друг отца. Иван сам отдал ему ключи. Майор уже готовился к защите диплома, когда Рогожин демобилизовался. Ивану присвоили звание лейтенанта, уговаривали остаться, но он никогда не хотел быть военным, как и следователем, но вот так все сложилось, что он сейчас занимается почти тем же, чем до самой трагической смерти занимался отец. С семьей майора всего-то они прожили вместе два осенних месяца. Демидов с женой уехали в Пермь, а Иван остался один в своей осиротевшей квартире, из окон которой он в любое время мог любоваться красивым Спасо-Преображенским собором. Иногда он безмолвно обращался к Богу: зачем он взял на небо отца и мать? Им бы еще жить и жить...

— Ваня, я больше не могу работать в своей сумасшедшей конторе, — пожаловалась Аня, стоя к нему спиной у мойки.

— Переходи к нам, — сказал он, вертя в пальцах блестящий ножичек с пилкой для ногтей. Хотя он им никогда не пользовался, но носил в кармане куртки или пиджака. У него вошло в привычку, когда задумывался в одиночестве вертеть наподобие четок эту блестящую изящную штуковину с зелеными инкрустированными накладками. Руки были заняты, а голова работала сама по себе. Делал он это и стоя в засаде или наблюдая за объектом. Вспомнил, что и отец любил вертеть в пальцах расческу или зажигалку. Неужели и такие пустяки передаются по наследству?..

— Завтра же подаю заявление, — решительно произнесла Аня. — Люди такие злые стали! Приходят в контору, скандалят по каждому пустяку, одна бабка с полчаса кричала, что мы, работники жилищной конторы, разворовываем всю гуманитарную помощь, которую присылают из Америки и Германии таким, как она, то есть, бедным. Она, бабка, дескать, никак не может получить несчастную банку консервов или сухого молока. Талдычат по радио, телевидению, что отовсюду приходит в Питер помощь, а где она? Где эти десятки тысяч тонн продуктов? Почему их не раздают бедным?..

— Может, нет дыма без огня, — осторожно заметил Иван.

— Я тебя, дорогой, угощала крадеными продуктами с иностранными этикетками? — спокойно, но со зловещими нотками в голосе спросила Аня. Видно, и впрямь ее достали квартиросъемщики!

— Ты послала бы бабулю к нам, глядишь, мы и выяснили бы, куда вы деваете народные продукты?.. — балагурил Иван.

— Я уже могу напечатать на машинке страницу за две минуты, — похвасталась Аня. — А за день до тридцати страниц.

— Прогресс!

— Когда вы переезжаете на Жуковского?

— Шеф говорил, что на той неделе.

— Ты будешь брать меня на задания? — она заулыбалась, подсела к столу. Темно-серые глаза ее казались огромными, черные ресницы загибались кверху. Руки у нее тонкие, маникюр на ногтях жемчужного цвета. — Помнишь, Перри Мейсон частенько брал свою Деллу Стрит даже на самые опасные мероприятия?

— Надо будет тебя научить стрелять из пистолета, владеть приемами каратэ...

— Милый, уволь, пожалуйста, — перебила она. — Мне достаточно будет газового баллончика с нервно-паралитическим газом.

— А я думал, мы с тобой плечом к плечу будем палить из дур в злодеев, — рассмеялся он.

— Из каких дур?

— Так преступники называют пистолеты.