Дети ада

— Вас — да! — невозмутимо ответил Андрей Семенович. — Это мое первое интервью на питерском телевидении и, надеюсь, последнее...

Ответ Глобова понравился Ивану. Последние годы на телевидении ведущие все больше вели себя развязно, позволяли себе плоские шуточки, непозволительные намеки. Да и другие выступающие старались не отставать от них. Наверное, правильно, что стало свободнее, непринужденнее. Стоит вспомнить телевидение застойных лет, когда каменные лица дикторов, политиков, ведущих передачи вызывали скуку и тоску. А эти восхваления партийных лидеров? Разыгрывались целые спектакли награждений, когда косноязычный Брежнев вешал Золотые Звезды Героев на груди космонавтов, артистов, писателей. И противно было слышать их благодарственные речи, умильные лица, верноподданнические поклоны и заверения, что будут и впредь служить делу Партии, славить ее и ее вождей...

Понимая, что Аня злится, он с сожалением выключил телевизор и пошел ужинать, подумав, что надо было в свое время купить маленький телевизор на кухню. Теперь не купишь! Даже портативный аппарат стоит больше 30 тысяч...

Аня сделала на ужин картофельные котлеты из германского порошка. На вкус не отличишь от натуральных, вот только никакой подливки не было. А хорошо бы грибную! В этом году Иван и в лесу-то почти не был, если не считать редких прогулок летом в Плещеевке... Антон прислал письмо, в котором сообщил, что 12 куриц за одну ночь пропали, а козу, по-видимому, кто-то ударил поленом, у нее случился выкидыш. В общем, в деревне жить тоже тяжело стало.

Ворья расплодилось вокруг много, тащат все, что плохо лежит, особенно съестное. Ночью украли с веревки выстиранное белье. У соседей прямо из хлева увели подсвинка. Суда над бандюгами все еще не было, Пашка-Паук гуляет на воле и при случае мелко пакостит, наверное, придется еще раз накостылять ему по шее. Злобная Зинка-почтарка на днях довела Татьяну до слез, а Игорька огрела по ногам прутом ни за что. Если жена спустила ей, то сынишка вечером камнем разбил ей стекло в раме. Пришлось ему, Антону, вставлять... Из города приезжал следователь, расспрашивал про кражу, Паука, но и словом не обмолвился про Колю Белого, Петю Штыря и дядю Володю. Надо полагать, бандиты не сообщили, что Антон и Иван у них побывали и отобрали часть вещей и оружие. Да и зачем им было на себя лишнее навешивать? Штырю наложили гипс на сломанную руку. Милиция, как они и предполагали, мало проявляет интереса к краже у Антона. Ограбления происходят каждый день и в городе и в деревнях. У одного хозяина увели со двора лошадь, забили в лесу и разделали на мясо, с молокофермы украли две коровы, до сих пор не нашли, нет такой дачи в окрестностях, где бы воры ни побывали. Тащат посуду, молотки, даже гвозди... Судя по тому, что Пашка почти каждый день пьян, не обходится и без него. Дядя Володя скорее всего отделался легким испугом — он сам не залезал в дом, помог лишь перевезти вещи, дескать, не зная, что они ворованные. У него даже не взяли подписку о невыезде. По-видимому, у него есть свой человек в милиции. Об этом Антон узнал от участкового, приезжавшего по какому-то делу к Пашке-Пауку. И Штырь с Белым всячески выгораживают дядю Володю. Наверняка, он у них «пахан». Он, Антон, не собирается спускать ворюгам: будет писать в Псков и Москву, чтобы всех участников привлекли...

— Твои клиенты трепались с экрана? — спросила Аня, сидя напротив на табуретке. — Богатые предприниматели? Или преступники? Теперь модно их показывать.

— Противный был ведущий, — сказал Иван, терзая вилкой поджаренную котлету. — Наш клиент Глобов хорошо ему врезал под конец! Так и норовят публично заглянуть в чужой карман. На словах говорят, что предпринимательство, биржи, кооперация — все это приметы времени, это хорошо, а внутренне не могут скрыть свою черную зависть к преуспевающим людям. Как крепко въелась в кровь и плоть людей уравниловка, желание всех поставить под одну гребенку!

— Можно подумать, что ты любишь богатых! — усмехнулась Аня.

— Глобов мне нравится, — сказал Иван. — Он не откровенный хапуга, кое-что отдает и бедным людям. Вон театр содержит на свои деньги.

— Не смогла я достать к картофельным оладьям сметаны, — вздохнула Аня. — Плохая я хозяйка, Ваня?

— Не прибедняйся, — улыбнулся он. — Все очень вкусно и без сметаны.

— Это ты такой невзыскательный у меня. Конечно, я бы приготовила что-нибудь получше, но нет продуктов, в холодильнике пусто.

— Нам же Глобов предложил отовариваться у него в конторе! — вспомнил Иван. — А он тоннами закупает в других городах и республиках продукты, да и стоят они у него дешевле, чем на рынке.

— Где это? — оживилась Аня. — Только бы не было проклятых очередей! Я измучилась в них часами стоять. Люди занимают очереди с четырех утра. И знаешь кто? Старики и старухи. Скупают в магазинах все, что можно и тут же на тротуаре предлагают уже по рыночной цене. Что же такое творится, Иван? Неужели вся страна стала спекулянтом?