Дети ада

Иван рассказал о пороховой сигарете, которую Тухлый бросил на сиденье «Мерседеса, упомянул о пощечине, полученной от Сони Лепехиной. Это сообщение доставило Бобровникову истинное удовольствие.

— Молодец, Соня! — заметил он. — Тухлый такого высокого мнения о себе... И говоришь, плюнула ему в золотушную рожу?

— Но каков негодяй! — сказал Иван. — Машину поджег. Не мытьем, так катаньем, лишь бы нагадить людям!

— Когда я получил и обставил квартиру — я еще работал в обкоме — устроил новоселье, ну и каким-то образом вместе с моими знакомыми и Тухлый затесался. Когда ему нужно что-либо, или пахнет дармовой выпивкой, он в любую щель пролезет. Ну, вот, гости разошлись, а на утро я обнаружил на новеньком раскладном югославском диване две прожженные сигаретами дырки. Жена в ужасе... Все выходили курить на кухню, а Тухлый нахально курил в комнате. И дырки как раз в том месте, где он сидел. Нарочно, подонок, прожег! От зависти, наверное, чтобы испортить людям настроение... И еще одно я заметил: интеллигентные люди с улицы норовят вытереть ноги в прихожей, просят тапочки, а Мелкий бес прется в комнаты в грязной обуви. Для него удовольствие испачкать ковер, паркет.

— Я смотрю, ты не особенно огорчен, что я не смог найти явно противозаконных действий со стороны Болтунова?

— Ты сделал все, что мог, Ваня, открыл мне глаза на другую сторону жизни этого... Мелкого беса! А теперь послушай, что я тебе расскажу.

Оказывается, Бобровников знает Тухлого почти 20 лет, еще с комсомола. Тот участвовал в каких-то полулегальных патриотических обществах, а на самом деле был чистой воды провокатором. Таких тогда много было... Обо всех деяниях этого общества сообщал куда положено, где состоял, по-видимому, штатным осведомителем. Вызывал за рюмкой товарищей на откровенные разговоры, а затем закладывал. Несколько человек даже свободой поплатились. Частым гостем Болтунов был в обкоме ВЛКСМ, в обкоме КПСС. И туда потоком шла от него информация. Партийные чинуши очень любили таких людей, поощряли, приближали к себе, бросая в награду кость... Потом они эту полезную информацию использовали в своих целях: то ли начальству сообщат, то ли прищучат кого-либо неугодного им. Это они умели мастерски проворачивать. Помнишь, наш Первый говорил: «Мы люди, коммунисты, особого склада...»

— Что он имел в виду? — спросил Рогожин.

— Мол, нам все можно и законы для нас не существуют. Мы — сами закон!

— Верно, доносчиков, информаторов они любили...

— Грянула перестройка и, почуяв, что запахло жареным, Тухлый быстро отошел от идеологии и бросился в культуру, книгоиздательство, но и там дела шли к полному краху, тогда он и переметнулся к бизнесменам. Вместо цензурных книжек стал издавать нецензурные, малость разбогател, а тут и подвернулся Глобов. К нему-то Мелкий бес и присосался, как рыба-прилипала к акуле...

Александр Борисович больше всего не мог себе простить, что сам познакомил, еще будучи генеральным директором «Аквика», их. Даже порекомендовал того на работу. Тухлый сумел и его, Бобровникова, обкрутить, когда надо это умеет, как никто. Уже гораздо позже выяснилось, что за услугу Тухлый отплатил ему черной неблагодарностью: из зависти или просто из-за врожденной подлости помог засадить его, Бобровникова, в тюрьму. Одно время он работал консультантом в «Аквике», еще до прихода туда Рогожина — пронюхал про незаконные сделки с Уильямом Вильсоном и накатал донос. Недавно Александр Борисович прочел его... И этого Тухлому показалось мало: он надоумил жену Бобровникова подать на развод, выписать того из квартиры, задурил голову глупой бабе и с полгода был ее любовником. Выпил с ней все его запасы французского коньяка и шампанского, виски, марочных вин. Много чего крепкого и вкусного было в кладовке Александра Борисовича до ареста... Взял за моду приводить к ней приятелей, которые тоже хлестали дармовую выпивку, уходя, Тухлый прихватывал с собой несколько бутылок и банок с консервами. Брал деньги в долг без отдачи. Наконец, эта дура сообразила, зачем она нужна бесу, и порвала с ним. Сейчас он всячески копает против него, Бобровникова. Наверное, действительно, нужно быть мелким бесом, чтобы за все добро, что сделал для него Александр Борисович, отплатить такой черной неблагодарностью. Есть люди, которые всегда за добро платят злом. Не способные сами творить добрые дела, они ненавидят тех, кто это делает.

— Глобов-то про все это знает?