Дети ада

Приезжали приятели Паука на мотоцикле «Ковровец» без номера и всегда поздно вечером, рыбачили на резиновой лодке или на деревянной Пашкиной, на которой он ездил через озеро караулить ферму. На лодке-то ближе, а так нужно пять километров идти вокруг озера до фермы. Идея как-нибудь «разбомбить» Антона — они именно так назвали набег на ферму — пришла в голову улыбчивому Пете, Белый звал его Штырь. Зная, что у Ларионовых нет собаки, Белый и Штырь несколько раз ночью наведались на обширный участок фермера, все как следует осмотрели, но ничего тогда не тронули. Выяснили у Пашки, когда Антон ездит в Великополь, один или с семьей. Обычно это случалось с воскресенья на понедельник. Антону хотелось сразу двух зайцев убить: жену и сына свезти в город отдохнуть, кино посмотреть, а в понедельник с утра сделать все свои дела, связанные с присутственными местами. Тут и стройматериал выписать, заглянуть в «Сельхозтехнику», в коммерческий банк, райисполком. Жизнь фермера трудна и беспокойна. При нынешнем безвластии все только обещают, отписываются, а никто ничего толком не делает. Вот и бегаешь весь день по конторам и складам, выпрашивая и вымаливая самое необходимое. Великое счастье, что комбикорма выбил на складе, не то поросят и пернатую живность нечем бы было кормить...

В этот раз Петя и Коля приехали в субботу не на мотоцикле, а на синих «Жигулях». Привез их незнакомый Пашке мужчина лет тридцати пяти, звали его уважительно дядя Володя. Невысокий, светлоглазый в вытершейся кожаной куртке с накладными карманами, бритое лицо с круглым подбородком, хотя и не гигант, на ногах были огромные башмаки наверное, сорок пятого размера. Дядя Володя был немногословен и серьезен. Белый и Штырь его беспрекословно во всем слушались. И пил он не всякую гадость как его дружки, а коньяк. Привозил его в плоской белой фляге с выгравированным на ней глухарем.

Погода была пасмурная, брызгал холодный дождь, на озере разгулялись волны. О рыбалке и речи не было. На Пашкиной лодке в потемках перебрались с того берега в Плещеевку, засели в избе. На этот раз привезли несколько бутылок водки, ящик бутылочного пива, маринованного чеснока и палку полукопченой колбасы. Дядя Володя пил мало и им выдал на троих всего две бутылки водки и по паре пива.

— Сделаем дело, мальцы, тогда и погуляем, — сказал он. — С дурной башкой лезут на рожон только фрайеры.

Пашка толком не знал это слово, несколько раз мрачный Коля Белый назвал его фраером. Проскакивали у них и другие воровские словечки вроде «малина», «лепило», «халява», «мусора», «туфта».

Как и ожидали утром в воскресенье Антон с семьей отбыл в своем «газике» в город. С месяц машина была полуразобрана — Антон сам ремонтировал ее — и вот на ходу. Никто из деревенских не видел Пашкиных постояльцев — они тихо сидели в избе и никуда не выходили, так распорядился дядя Володя. Тянули пиво и смотрели футбол по телевизору. Синие «Жигули» стояли на другом берегу, из-за прибрежных кустов их было не видно. Хозяин так поставил машину, что и со стороны фермы невозможно было заметить. Петя и Николай маялись без дела, футбол и им надоел. Дядя Володя утром всем выдал по бутылке пива, но потом сжалился и поставил на стол бутылку водки. Все сразу повеселели и ожили. Темнело в середине октября уже в пятом часу, да и погода так и не разгулялась, темные облака стелились над самым озером, хорошо еще, что волна не поднялась выше чем вчера. Зинка-почтарка, выставив тощий зад в синих рейтузах, полоскала на кладях белье. Как она и говорила, суд оправдал ее. Муж считался забубенным пьяницей, был не раз в кутузке за домашние скандалы. Патологоанатом определил, что в ту страшную ночь он был сильно пьян. Зинка всем в деревне показывала оголенную руку, где расползся большой синяк, мол, пьяный Васька ударил... Она вроде бы притихла, дел ей по дому прибавилось, мелькала между домом и озером как мотылек. Пашка покрутился возле нее на берегу, как бы между прочим сказал, что с вечерним автобусом едет в город к своей «мадаме», так он называл свою сожительницу. Со свойственной ей грубостью почтарка заявила, что удивляется его «мадаме», как она может с таким пьяницей-алкоголиком вожжаться?.. Пашка-Паук знал характер Зинки и никогда не вступал с ней в пререкания. Ее не переубедишь, всегда последнее слово за почтаркой, но если что, то она подтвердит, что он уехал в Великополь.

На дело вышли, когда в окнах сельчан погасли голубые огни — люди выключали телевизоры и укладывались спать. В деревнях ложились рано, сразу после девяти-десяти часов. И тогда можно было спокойно передвигаться по Плещеевке — никто носа не высунет на улицу ночью. Осенние ночи здесь темные. К собачьему лаю привыкли, стоило одной собаке тявкнуть, как сразу откликались остальные, а и собак-то в деревне три-четыре и все мелкие. Да и Пашку они знали.