Читаем Дети Антарктиды. Лёд и волны полностью

Дети Антарктиды. Лёд и волны

– Да вот так вот, Олег Викторович, нет у нас больше склада. Забудьте. Вытаскивать оттуда надо все, что можно, иначе зимой без жратвы совсем останемся.

Не желая тратить времени на болтовню, Матвей натянул воротник свитера на нос и присоединился к спасающим провизию со склада братьям и сестрам.

Внутри их обдало жаром. Недалеко раздавался треск и поскрипывания дерева; в ноздри немедленно ударил отвратительный химический запах, от которого в глазах резало. Матвей предположил, что источником вони было горящее стекловолокно, частично использованное в качестве материала для строительства склада еще пятьдесят лет назад.

– Так, вы пятеро – яму! Остальные – по холодильникам. Сбрасывайте все за входом. Дальше не заходить, к огню не приближаемся! – скомандовал Матвей.

Страшно было наблюдать за тем, как огонь поедал так тяжело собранные за этот год запасы. Большая его часть составляла ставриду с клыкачами, пойманные у восточных берегов и предварительно замороженные для последующего хранения; правда, львиную долю все же пришлось выкупать у мирняков, жителей станции Мирный, живущих рядом с океаном. Им же, немногочисленным обитателями станции Восток, увы, рыбалка была недоступна из-за отдаленности берега от станции.

Имелись также и замороженная картошка, выращенная в контейнере-ферме, оставленных здесь в количестве трех штук еще до Вторжения. Были еще и огурцы, помидоры и морковь, выкупленная у китайцев со станции Куньлунь, все это хранилось в холодильниках в отдельных отсеках при необходимой температуре. Часть съедали, а остальное шло про запас с целью пережить полярную зиму, долгие, опасные и невыносимо скучные шесть месяцев беспросветного мрака в четырех стенах.

Было на складе еще немного пеммикана3 из тюленьего мяса. Матвей его страшно не любил, на вкус редкостная дрянь, да и соли для его хранения добыть – целая морока. Но иногда все же кушал его через не могу – как-никак много жира, а жир в Антарктиде стоял на втором месте по ценности после ватт.

Здесь, немного опоздав, объявился Йован с его огромными волосатыми ручищами и двумя метрами роста. Он без всякого приказа стиснул набитый овощами холодильник своими медвежьими объятиями и вместо его разгрузки поволок тяжеленную бандуру к выходу. Матвей поспешил ему на выручку, оперевшись о другую сторону холодильника.

– Ну что, доброго утречка, что ли, Матюш? – сквозь зубы проговорил мужчина, встретившись с Матвеем взглядом.

– Да куда уж добрее, – отшутился тот в ответ.

– А я еще думаю, чего это паленым так завоняло? Вроде не твоя смена на кухне сегодня… А тут вон оно чего!

Йован всегда находил место и время, чтобы отпустить шутку, даже если та была совершенно неуместной и глупой.

Пока одна группа вытаскивали все из холодильника, другая компания мужиков, в числе которых был Матвей, на раз-два подняла огромную металлическую крышку, за которой в полу скрывалась морозильная яма. Внутри лежало множество мишуры в виде бумаги из порванных книг и сухой ткани. Стали быстро ее разгребать, спиной чувствуя, как огонь подбирается все ближе. Потратили, должно быть, с минуту, пока не добрались до самого большого запаса рыбы.

В эту минуту к входу подъехала Арина на стареньком вездеходе «Тайга». Она открыла кузов и стала прежде сваленные на землю запасы бросать туда.

Через десять минут стало совершенно невыносимо дышать, а от химического запаха и вовсе голова шла кругом. Стали кашлять, задыхаться, и тогда Матвей велел всем немедленно выходить.

Почти все запасы морозильной ямы так и оставили там. Холодильники успели опустошить, но не все – огонь оказался быстрее и настырнее, добравшись до них раньше.

Арина все собранное перевезла на безопасное расстояние. Смотреть на спасенную рыбу, овощи и несколько кубов пеммикана без мысли о надвигающейся беде было невозможно.

Следующие полчаса жители станции Восток в количестве ста тридцати четырех человек наблюдали за догорающим складом. Сгорели не только вещи, не только еда, сгорел их шанс пережить надвигающуюся зиму в самой холодной точке на карте, которая только имелась на всей Земле.

И все же, несмотря на огромную беду, в толпе не послышалось ни всхлипа, ни плача. Женщины держались стойко, прижимая к себе детишек, укутанных в десятки одежек, а мужики с отчаянием вздыхали, потирая макушки и втихомолку матерясь.

Восточникам было не привыкать к трудностями. Так уж сложилось, что еще тридцать три года назад судьба уготовила им поселиться в этом суровом крае без права выбора. За это время они научились выживать в суровых условиях станции Восток и всегда находить решение в любой казалось бы, на первый взгляд, безвыходной ситуации.

Теперь судьба уготовила им новое испытание, должно быть, самое суровое за последние несколько лет.

И Матвей понимал это. Понимал, как и все собравшиеся рядом с ним братья и сестры.