Дети апокалипсиса

Щелкаю верхним замком, затем нижним. Замираю на десяток секунд, затем скидываю цепочку и рывком распахиваю дверь. Резко отшатываюсь назад, вскидывая дубинку и готовясь ко встрече с неизвестным противником. Давай, вражина, атакуй! А я уж встречу промеж глаз!

Тишина…

Дураком выглядеть не боюсь – выживание в высшем приоритете. У меня дел – по самые брови. Нужно мать и сестру с дачи вытаскивать. Причем места там стремные – двенадцать километров до зоны-малолетки. Сэкономили, блин, на участке…

Выхожу в подъезд, осматриваюсь.

Вокруг – треш и угар! Изобилие окурков, мятые банки и битая стеклотара из-под пива, зассанный угол и моя изнасилованная дверь. Ну а как иначе это назвать? Обивка полностью содрана, стальное полотно во вмятинах и глубоких царапинах, около замка – глубокий прорез от циркулярки.

Скептически улыбаюсь – оптимисты, епта! Эту дверь батя у знакомого слесаря заказывал, а Степаныч халтуру не делает. Пожизненная гарантия от ЖЭК-14 – это сила! «Мэйд ин Бирюлево»!

Стальное полотно в два миллиметра толщиной, с внутренней стороны – хаотично напаяны наконечники токарных резцов. Соблюдайте технику безопасности – работайте в очках и перчатках. Наткнувшись на препятствие, диски имеют тенденцию лопаться в самый неожиданный момент. За металлом толстый лист фанеры – для мгновенного задымления помещения при резке болгаркой. Замки с секретом, скрытые петли. Ад для взломщика!

Я уже говорил, что батя крепко заботился о нашей безопасности? Жизнь он просто видел с разных ракурсов. Как сам говорит – розовые очки слетели с него еще в Грузии, от близких разрывов и пинков отдачи снайперской винтовки. Может, плотней надо было приклад прижимать?

Рядом с квартирами грубо намалеванные синей краской цифры. На моей – тройка со знаком вопроса. Хм, это что за цыганско-воровские метки?

У соседей слева – двойка, справа – шестерка, небрежно исправленная на кривую цифру «четыре». Разгадка ребуса крутится в голове, но пока что не дается. Морщу лоб, затем пожимаю плечами – позже разберусь!

Включаю фонарик, подхожу к электрощитку. Отпираю символическую защелку, распахиваю створки, отодвигаю в сторону заначку курящего соседа – пачку сигарет и стеклянную банку «а‑ля пепельница». Проверяю пробки. Как и ожидалось – все цело. Тут же лежит дешевая индикаторная отвертка – тыкаю ею в общую силовую шину: глухо. Электричество на щиток даже не приходит. Проблема куда как глобальней, чем сработавший автомат.

За спиной неожиданно лязгает дверной замок. Непроизвольно вздрагиваю, спешно хватаю прислоненную к стене биту, замахиваюсь уже в развороте! Скалюсь отчаянно и зло, понимая, что попался, и не успеваю.

– Дядя Саша? – раздается неуверенный детский голос.

Дядя Саша – это я. Но исключительно для тройки соседских детей – Карины, Киры и Кирилла. Причем мама у них – Ксения, а папа Константин. И там не то чтобы глюк в голове у родителей, а целая философия – единение семьи, усиление рода. Может, и есть в этом что-то…

Опускаю биту, облегченно выдыхаю – медленно и незаметно, стараясь не испугать малышню.

– Привет, Киря! А что, не похож?

Улыбаюсь, искренне и максимально открыто. С детьми в целом и с соседским трио в частности – у меня всегда отличные отношения. Угрозы во мне, что ли, не чувствуют? Да и повозиться с мелочью мне не в тягость. Благо фантазия буйная – с ходу придумываю сюжеты игр, от которых малышня сверкает глазами и пищит от восторга.

Кирилл смотрит на меня внимательно и немного настороженно. Видимо, на себя я все же не очень-то и похож. Да и сам первоклашка выглядит… хм… постаревшим? Сжатые в нитку губы, морщинка на лбу и седая прядь на голове. Какого черта?!

– Дядя Саша!!! – из-за спины Кири вылетает пятилетняя малявка, ловко уворачивается от пытающегося остановить ее брата и со счастливым визгом бросается ко мне.

Приседаю, невольно улыбаясь и разводя руки в стороны. Есть у нас такой ритуал, ага…

Кружу каруселью вцепившуюся в меня Карину. Счастливый детский смех отражается от изуродованных стен подъезда и звонким эхом несется по лестничному пролету. Киря по-прежнему хмурится, прикусывая губу и теребя в руках кухонный ножик из дрянного мягкого железа.

Останавливаюсь, придерживая повисшего на шее ребенка. Девочка обнимает меня за шею и доверительно шепчет на самое ухо:

– А у нас бабушка умерла!

Улыбка медленно сползает с моего лица. Смотрю на Кирю – у пацана подрагивает уголок рта, в глазах – решимость и отчаяние.

Ставлю мелкую на пол, одергиваю мятое, но чистенькое платье, беру за руку.

– Так, а пригласите-ка меня в гости! Кирилл, ты не против? Водой, кстати, не угостишь?

Парень качает головой – понимай, как знаешь. Нет – не против или нет – против? Или водой небогат?

Киря отходит в сторону, освобождая дверной проем.

А вот это уже однозначное приглашение. Захожу, ставлю девчонку на пол.