Дети Бездны

Когда Аррилия поняла это, то была изумлена: слабая и беззащитная, обладающая ничтожно малой ийкэ – как могла она, эта душа, удержать её, великую эризингию?! Конечно не могла, это было просто какое-то недоразумение. И Аррилия тут же рванулась вон, стремясь вернуться в реальность, но натолкнулась на какое-то препятствие… Препятствие, которого не было, его нельзя было ни увидеть, ни ощутить, но и пройти его тоже было невозможно.

Она пробовала много раз, не смирившись с неудачей, снова и снова. Но… тщетно.

В конце концов пришлось оставить эту затею. Однако Аррилия не сдалась, нет.

Она со всей доступной ей энергией принялась изучать окружавшую её душу.

Скоро она научилась считывать пролетающие мимо чужие мысли, а после этого быстро поняла, что находится в юной церитинеске, совсем молоденькой и ничем не выдающейся. Постепенно эризингии становилось доступно большее, чем просто знания о происходивших вокруг событиях: её ийкэ, наконец, стала ей подчиняться – совсем немного, но достаточно, чтобы, пусть и незначительно, воздействовать на свою носительницу, перебивая и направляя некоторые её помыслы в представлявшееся Аррилии благоприятным русло.

А потом пришёл тот день, когда мир вновь открылся взору эризингии почти во всей полноте – она научилась видеть чужими глазами…

…Прошло каких-то несколько десятков лет – жизнь этой девочки пролетела быстро – и на пороге её смерти Аррилию охватило томительное ожидание возможности наконец вырваться из уже знакомого и изученного, но ненавистного плена, вновь стать самой собой. Но её надеждам не суждено было сбыться…

Она смогла покинуть эту душу, да, но лишь для того, чтоб непреодолимой силой быть переброшенной в другую. И на этот раз всё было хуже: она попала в душу зрелого пригийского дуба, и хотя многие приходили под его развесистую крону в поисках тени и прохлады, но это было почти ничто в череде дней. Жизнь словно замерла вокруг неё. И так продолжалось следующие три тысячелетия… Это дерево, казалось, будет вечным, но и его настигло время.

И всё повторилось снова, и дальше, и ещё множество раз: чужие хрупкие души словно выстраивали цепь, почти намертво сковавшую ту, что раньше могла повелевать целыми мирами…

…теперь всё изменилось…

***

Земля, 2169 год по земному исчислению

Тёплое солнце озаряло неприветливый берег, окрашивая обычно серо-стальной океан в нежные пастельные тона – чуть голубеющие волны, розоватые скалы, пепельно-зелёный мох – здесь вообще было мало места действительно ярким краскам. Поэтому её рыжую гриву он заметил издалека.

Она стояла на самом краю невысокого обрыва, вглядываясь в горизонт, туда, где океан и небо сливались воедино – отсюда, с того места где он сейчас стоял – простая девчонка в голубых джинсах и светлой рубахе, ничего особенного.

Коспарх вновь, в который раз, засомневался. Может, всё же, тогда ему показалось, и они зря всполошились. Может, не стоит и подходить к ней.

Там, в Равновесии, когда в Малом зале Совета он услышал предложение Мирриэнаэла, то ужаснулся, а уж согласие Тангорла его вообще потрясло. Стоит ли говорить, что Коспарх не испытывал тогда никакого желания участвовать в этой авантюре. Однако же Тангорл решил доверить эту миссию именно ему. Он, конечно, был против повторного путешествия на Землю и долго сопротивлялся уговорам, но прямой приказ главы Совета Семи оспорить не мог, как не мог и не подчиниться. И вот он здесь, смотрит прямо на цель своего прибытия и всей душой надеется, что это ошибка, его ошибка. Разве старый гном не вправе ошибиться?!

Нерешительность сковала Коспарха, он никак не мог сделать шаг – туда или обратно. Но неожиданно это стало ненужным.

Она обернулась, мягко, почти незаметным движением и всё же внезапно.

Несколько игривых лучей блеснули на огненных прядях, озарив лицо. Она смотрела прямо на него и улыбалась.

Стих ветер. Улеглись волны.

И тут он с ошеломляющей ясностью понял – не ошибка, нет… Его словно приковало к месту.

Аррилия подняла опущенные руки и медленно, почти лениво сблизила ладони – Бездна вспыхнула в узком пространстве меж ними и запылала своим ни на что не похожим огнём, разгораясь всё ярче. Она резко развела руки в стороны…

Ветер сорвался с привязи и взвыл, солнце будто приблизилось, а за её спиной поднялась огромная стена воды, перекрывшая горизонт. Из неё простёрлись несколько потоков – огромные руки океана – и потянулись к гному. Коспарх почти обезумел от страха, но двинуться не мог, а только смотрел, как они неотвратимо приближаются к нему, грозя уничтожить словно мошку. Но, почти накрыв его, руки вдруг замерли. И всё исчезло так же моментально, как и началось: стихии успокоились и вернулись в обычное русло, словно бы и не менялись. Лишь та, что по-прежнему стояла на берегу, уже не казалась ему обычной девушкой.

– Меняющая… – Коспарх грузно упал на колени, в горле у него было сухо как в растрескавшейся каменистой пустыне, слова вырывались с хрипом, – …прости… прости…

Легко, почти невесомо, перепрыгивая с камня на камень, она двинулась к нему. Медленно затухающие знаки эризингий на её ладонях приковывали его взгляд.