Дети Богов и Воинов

Радуясь, что он убрался восвояси, я приготовилась ко сну и поплотнее укутала Броккана в платок: мне показалось, что у него замерзли плечи.

– Фоула.

Я обернулась на тихий зов и увидела Муирин, вошедшую в сарай с одеялом в руках.

– Возьми. Сегодня холодная ночь.

– Спасибо.

Я приняла одеяло. Муирин потерла плечи и выдохнула.

– Ну и день выдался. Сначала родился внук, а потом к нам заглянул Мурха. – Она хитро ухмыльнулась. – Как он тебе?

– Он показался… обходительным.

– Это так. Сколько бы короля Бриана и его семью ни обзывали выскочками, а свой народ они уважают.

Я замерла:

– Мурха – родственник короля Бриана Бору?

– О да, – сказала она, широко раскрыв глаза. – Ты разве не знала? Он – сын Бриана. Во всем Манстере лучше Мурхи знают только его отца.

– Я решила, что он отпрыск одного из мелких вождей.

Муирин рассмеялась:

– Прости меня. Стоило представить его, как положено, но его визит застал меня врасплох. Впрочем, неважно. Ты вела себя достойно. Только представь: однажды ты расскажешь родным, как разговаривала с будущим королем Манстера!

Ночную тишину прорезал приглушенный вскрик, и Муирин шагнула к двери.

– Пойду помогу Сайв. Она никак не может накормить младенца. Доброй ночи, – добавила она с усталым вздохом.

– Вот, возьмите. – Я достала из сумки горшочек. – Это мазь из капустных листьев. Если намазать ею груди, ребенку станет проще пить молоко.

Муирин крепко обхватила горшочек обеими руками и посмотрела на темно-зеленую мазь, лежавшую внутри.

– Спасибо, Фоула. Ты настоящее чудо.

Как только она вышла, я свернулась калачиком. Значит, Мурха – сын Бриана Бору? Я встретила человека, к которому Томас просил меня втереться в доверие, и обвинила его в убийстве подданных. Зачем я заговорила с ним так резко? Как я вообще осмелилась сказать подобные слова любому мужчине, когда я в ответе за жизнь Броккана? Я совершила большую ошибку. Томас рассказывал, что король Бриан и его старший сын убили Имара из Лимерика и его сыновей в церкви, где те попросили убежища. С таким человеком лучше не спорить никому, а тем более мне. Издав раздраженный стон, я боднула головой деревянный брус.

– Тетя Фоула?

Броккан глядел на меня заспанными, полуприкрытыми глазами.

– Да, родной. Прости за шум. Попробуй заснуть.

Я забралась под одеяло, обняла племянника и подождала, пока его дыхание стало ровным и спокойным. В ясном ночном небе сияли бриллианты звезд. Я гадала, как дела у Роунат и не смотрит ли она на небо в этот поздний час.

– Хороших снов, сестренка, – прошептала я. – Вот бы ты сейчас была с нами.

Но мои слова и заключенное в них желание ничего не значили. Роунат больше не могла мне помочь. Только я несла ответственность за свою жизнь и жизнь Броккана, и щемящее чувство внизу живота подсказывало, что я не справляюсь.

Дублин, 996 год

Гормлат

овсем недавно дикая природа подступала к самым стенам города. Луга пестрели утесником и полевыми цветами, а в дремучие леса к югу от Дублина не осмеливалось сунуться ни одно войско из страха не найти обратной дороги. Старики, которые некогда стали первыми норвежскими поселенцами на ирландской земле, утверждали, что в чащах обитали призраки, волки и давно забытые проклятия.

Все это осталось в прошлом. Теперь во время прогулки за городом я видела лишь пасущихся коров и лошадей, а от утесника и цветов почти не осталось следа. Лес же давно отступил к самому горизонту.

Когда мой покойный муж Амлаф впервые завладел Дублином, он быстро смекнул, что портовый город окружают плодородные земли. Как только он установил власть над поселением, его подданные расчистили лес и пустили древесину в ход. В нашу гавань начали приходить торговые корабли, груженные вином, гагатом, янтарем и рабами, они платили нам щедрый налог за право пришвартоваться в дублинском лонгфорте. Мы же продавали купцам плоды нашего труда: меховые шкуры, сыр, масло, шерстяные одеяла и древесину. Земля Ирландии добра к викингам – куда добрее, чем ее люди.

Я провела пальцем по золотому ожерелью, которое мне подарил Ситрик. Он мог позволить себе это именно благодаря торговле. Отчего же тогда я смотрела вокруг и скучала по дикой природе? Впрочем, я знала ответ на этот вопрос. Когда мы с Амлафом только поженились, я часто бродила в лесной чаще бок о бок с призраками и древними проклятиями. Закрывая глаза, я воображала, что перенеслась в загадочный волшебный край: не в Дублин, где правил Амлаф, и не в Ленстер, где жили мои родители, а… куда-то еще.

На берегах реки росли желтые одуванчики и розовые маргаритки. Только здесь коровы еще не успели уничтожить траву до самых корней. Подойдя ближе, я сорвала несколько маргариток и сплела изящный венок.

Совсем скоро я приметила на горизонте Олафа и его воинов. Моему новому зятю полюбился угон скота, и Ситрик охотно одолжил ему собственного скакуна. Мы хотели, чтобы Олафу и его тысяче воинов было чем развеять скуку, пока мы достраивали стены.