Дети дупликатора

Тот факт, что подсознательно он уже не мыслил себя отдельно от Зоны, Сиверцева огорчил и немного насторожил.

«Вот так она людей и сжирает, — философски подумал Сиверцев, старательно вышагивая за Психом, след в след. — По крупинке каждый день. Через месяц-другой глядь — а ты уже не себе принадлежишь, а ей…»

Один перелесок, второй. Псих уверенно выбирал дорогу, правда сейчас сильно отклонился к северу, хотя Болото вообще-то лежало в противоположной стороне, на юге. Но Сиверцев не удивлялся: раз идёт туда — значит так надо.

А потом с очередного лесистого пригорочка открылась влажно поблескивающая лента реки. Вода в ней казалась почти чёрной, но это, наверное, только сверху и издалека. Сиверцев подозревал, что стоит подойти ближе, как тут же всё в очередной раз изменится.

Псих действительно знал куда вёл: чуть правее пригорочка река завивалась петлёй, в этой излучине притаился небольшой песчаный пляжик, перед которым на воде желтели два бревенчатых плота, почему-то с мачтами.

— Гляди-ка! — приободрился Псих. — Живы ещё плотики! Почитай, год, как я в этих местах не появлялся, а они всё такие же!

И он принялся спускаться с пригорочка к пляжу.

Противоположный берег напротив пляжа был довольно высокий — наверное, метра два от уровня воды, как это обычно и бывает с внешним берегом речной излучины. Но присмотреть место и взобраться туда, несомненно, можно, даже с плота и даже если у берега глубоко. А по идее там и должно быть глубоко.

На последних метрах перед водой Псих замедлился и принялся разглядывать пятачок пляжа. Вообще он совсем не был похож на настоящие морские песчаные пляжи, и к тому же при ближайшем рассмотрении оказался вообще не песчаным, а земляным, только земля была не чёрно-серая, как везде вокруг, а желтоватая, похожая на глину. И трава на этом пятачке совсем не росла, хотя вокруг пляжика её было предостаточно, да и в воде у берега торчали высокие, в рост человека, стебли камыша. Сиверцев тоже пригляделся: ему стало интересно — что же там высматривает Псих.

Сейчас глина у воды была совершенно сухой, но, ясное дело, иногда случалось и обратное. После дождей, к примеру. И у воды, что естественно, отпечатывались следы местных обитателей. По краю пляжика отчётливо просматривались несколько цепочек собачьих следов; поверх них виднелись конические ямки, словно кто-то вонзал в глину тонкие деревянные колышки. Сначала Сиверцев не мог понять — кто оставил эти странные следы? Потом догадался: псевдоплоть. Копытцами своими крабьими. Видимо, зверушки часто наведывались к этому пляжику на водопой.

А вот в правой части пляжика следы были посерьёзнее. Словно из воды выволокли бревно, или даже лодку. Только по бокам от бревна или лодки виднелись чёткие отпечатки лап, да вдобавок в нескольких местах словно расчёской по грязи провели — Сиверцев разглядел перед каждым отпечатком по семь узких параллельных борозд. Вероятнее всего, это были следы когтей. А что их семь, а не пять — так Чернобыль же…

— Ого! — не сдержался Ваня и присвистнул. — Тут и крокодилы водятся?

— Крокодилы, не крокодилы, — вздохнул Псих, — а сволочи преизрядные. Много в своё время народу перекушали.

Крокодилов Сиверцев помянул, безусловно, зря: ярко выраженных когтей у этих рептилий точно нет. Однако остальные следы соответствуют — брюхом по земле, лапы сбоку…

Псих понаблюдал ещё немного и что-то тихо и неразборчиво пробормотал. А потом обратился к Сиверцеву:

— Слушай сюда, Ваня, и запоминай. Эти сволочи больше активны ночью, но, бывает, и днём выныривают. Поэтому шуметь и плескать по воде не рекомендуется. Отходим вообще по-тихому — оттолкнёмся посильнее, и дрейфуем по инерции. Тем более, приставать нам всё равно ниже по течению, там берег не такой высокий. В общем, садимся в центр плота, шест в руки, и никаких телодвижений. Не только резких, вообще никаких. Только в самом крайнем случае я шестом подгребу малёхо.

— Шестом? — удивился Сиверцев. — Подгребёшь?

— А что тут такого? — в свою очередь удивился Псих. Сиверцев пожал плечами:

— Гребут обычно веслом.

— Ты видишь тут весло?

Ваня огляделся — действительно, вёсел в округе не наблюдалось, но, с другой стороны, ничего похожего на шесты он тоже не увидел.

— Короче, сиди и не дёргайся, а что жопа будет мокрая — так это терпимо, — подытожил Псих. — Главное, что целая! Всё, пошли!

Он решительно вошёл в воду, причём сделал это почти бесшумно, без плеска, и взобрался на дальний плот. Сиверцев тоже вошёл в воду — она оказалась пронзительно-холодной, ноги заломило даже сквозь обувь и одежду. Хорошо хоть глубоко заходить не понадобилось — вода дошла Сиверцеву лишь до середины икр, а потом он ступил коленом на брёвна, выдернул вторую ногу из вязкого ила и оказался на плоту.