Дети Есенина. А разве они были?

В победном 45-м Константин защищал цвета сборной команды дивизии. Вернувшись в Москву, в свободное от учебы время пытался выступать за заводские команды. Но, собравшись с духом, все-таки признался сам себе: его удел – сидеть на трибуне, наблюдать, фиксировать, систематизировать, анализировать, формировать особую, еще никем толком не изученную статью… статистики – футбольную. При этом получая от этого, казалось бы, скучного и никчемного занятия колоссальное удовольствие.

Даже в дружеском кругу, во время праздничных застолий, едва речь заходила о войне, Константин Сергеевич, как правило, отмахивался от каких-либо тяжелых воспоминаний о боях и ранениях, а время от времени возвращался к одной и той же веселой истории, которая, по его мнению, подтверждала теорию, что футболу есть место везде и всюду, даже на войне. Он рассказывал, как, находясь на излечении в армейском госпитале, случайно услышал, что ленинградский «Зенит» на городском стадионе встречается с командой из Баку. Выбравшись через окно, раненый – в бинтах под больничным халатом и худых тапочках – сбежал прямиком на матч.

В мирное время он, разумеется, продолжал свои статистические изыскания. Кто-то с иронией заметил: футбольная статистика – иллюзия причастности к любимому спорту в условиях присутствия его отсутствия. Есенин с этим, конечно, был не согласен – он считал себя полноправным участником великого зрелища, именуемого Футболом.

В те времена жили-были странные (в хорошем смысле слова) люди – азартные любители футбольной статистики во главе с основоположником этого жанра – Константином Есениным, по архивным крохам, по редким газетным и журнальным публикациям, по устным свидетельствам очевидцев и участников «исторических событий» – вроде знаменательной встречи между командами «Трактор» и «Крылья Советов» – собиравшим все мало-мальски значимые и не очень детали матчей. Армия статистиков вносила в бесстрастный мир спортивных показателей высокие чувства.

Заветной целью Есенина было точно выяснить, какие футболисты играли во всех официальных матчах чемпионата страны, кто и сколько голов забил. Его порыв подхватили десятки и сотни болельщиков-энтузиастов по всему СССР. Они сводили к общему знаменателю свои находки. Практически в каждой хрущевской пятиэтажке жил, по крайней мере, один футбольный фанат, который в заветную тетрадку в клеточку заносил свои статистические отчеты, вел счет забитым мячам, рисовал таблицы клубных рекордов, списки бомбардиров, подсчитывал минуты, проведенные игроками на поле без замен, а голкиперов – без пропущенных мячей.

Цифромания превращалась в наваждение, а последнее в магию символичных совпадений, повторяющихся случайностей. Болельщики «Торпедо», «Спартака» или киевского «Динамо» на полном серьезе просчитывали шансы и вероятности выигрыша их команд в зависимости от цвета футболок, в которых игроки выйдут на поле, даст ли пенальти на 37-й минуте в ворота ташкентского «Пахтакора» строгий арбитр Тофик Бахрамов, как это было четыре года назад в матче с вильнюсским «Жальгирисом», и так далее.

Есенин, по выражению Льва Филатова, стал «высшей инстанцией» в этом довольно густонаселенном мире болельщиков. Его уникальная картотека «очков, голов, секунд» преобразовывалась в бездонную футбольную энциклопедию. К нему без конца обращались за справками – из спорткомитета, всевозможных ведомств и обществ, тренеры, журналисты, простые и именитые болельщики. Прославленный драматург Алексей Николаевич Арбузов, утомленный «Иркутскими историями» и «Сказками Старого Арбата», искал и находил душевное отдохновение именно на стадионе, в кипении футбольных баталий. Но при условии, если рядом на скамеечке трибуны был Константин Сергеевич, который просвещал и посвящал его в хитросплетения и закулисные тайны игры с упорством и неистовством «великих просветителей».

Род увлечений Есенина, полагали непосвященные, не мог не наложить отпечаток на его характер и облик. Не зная Константина Сергеевича, можно было бы представить себе сухонького, скучного человека типично бухгалтерской наружности, в очочках, не испытывающего ни к чему, кроме своей цифири, ровным счетом никакого интереса. Ан нет! Очки, правда, были, но и только. В жизни родоначальник отечественной футбольной статистики был романтиком, который сумел подарить миллионам собратьев удовольствие общения с любимой игрой посредством, если можно так сказать, художественного анализа самых разных достижений ее солистов (игроков) и ансамблей (команд).