Дети иллюзий

– Честно говоря, никакого выбора уже не осталось, – пожимаю плечами я, – сезон подходит к концу… всё, что осталось от «солнца», вот тут, на этой стойке.

Я показываю гостю на остатки былой роскоши. Он подходит ближе и внимательно рассматривает каждую. На это у него уходит совсем немного времени, поскольку их всего-то восемь штук.

– Да, не густо, – говорит он, снимая самую верхнюю, – где у вас тут зеркало?

Подвожу его к нашему волшебному зеркалу, в глубине которого произошло немало чудесных преображений. Но сегодня чудес не предвидится – очки гостю откровенно малы. На его азиатском лице они выглядят несуразно.

– Не то, – безо всякой моей помощи соображает клиент, – можно что-нибудь другое?

Приношу другие, но те ещё меньше, и наш гость в них становится похож на китайского шпиона из фильмов по Джеймса Бонда.

– Опять не то, – констатирует «шпион», – хотя определённый шарм в них есть…

Снимаю со стойки ещё одни, так называемые «капельки», которые висит тут с тех пор, как я пришёл сюда работать. Заваль тысячелетия.

– Вот эту попробуйте, – не к месту улыбаюсь я.

Гость пробует, но, едва взглянув на себя в зеркало, снимает очки и передаёт мне.

– Что-то не так?

– Как вам сказать…

– Скажите, как есть. Мне любопытно.

– Такие очки занимают определённое место в гей-культуре, – говорит он. – Вспомните, например, покойного Фредди.

Вспоминаю. Действительно, покойный Фредди именно в таких в каком-то там клипе вытанцовывал.

– Хорошо, клиент всегда прав. Может, озвучите свои пожелания, и мы тогда будем ориентироваться на что-то конкретное?

Гость некоторое время мнётся, видимо, подбирая слова, потом произносит:

– Знаете, мне бы хотелось, чтобы они были как можно темнее. Желательно, самые тёмные, какие существуют в природе. В смысле, на рынке.

– А вам для чего? – удивляюсь я.

Гость откатывается на стуле от зеркала:

– Понимаете, я собираюсь варить, а маска сварщика мне не идёт. Я в ней страшный.

«А товарищ, похоже, колючий, – думаю я, – с таким надо аккуратнее».

Дипломатично, по-востоковски, улыбаюсь.

– Я же не просто так спрашиваю. Люди ведь для разных целей тёмные очки берут: чтобы в покер играть, чтобы встречные фары не слепили, для пляжа, для горных лыж, для спорта всякого… и для всего, поверьте, специальные модели есть. Просто сейчас нет…

Гость улыбается:

– Ну, хорошо. Мне нужны очки, сквозь которые не были бы видны мои мысли. Такая формулировка вас устроит?

– Не было видно, чего? – уточняю я.

– Мыслей. – Гость встаёт. – В том смысле, что опытный человек, пристально посмотрев другому человеку в глаза, может понять, врёт этот человек или нет. Так вот мне это не нужно.

Меня осеняет:

– Переговоры?

– Не совсем, но близко. В любом случае, у вас ничего, достойного моей красоты, не наблюдается.

Делаю шаг в сторону, чтобы пропустить его.

– Ну, извините.

– Ничего страшного. Прощайте.

– Всего доброго.

Гость, повернувшись ко мне спиной, направляется к выходу, а мне, наконец, удаётся рассмотреть его странную барсетку. Оказывается, это не барсетка вовсе, а вышитая бисером замшевая торба с небольшой петлёй сверху, сквозь которую продета бледная для настоящего времени года рука хозяина. Сказать по правде, я никогда не видел, чтобы мужики ходили с такими, больше подходящими для женщин цыганской национальности, штуками. Поднимаю глаза выше, и понимаю, что с майкой у парня тоже не всё в порядке: со спины она сплошь покрыта каким-то странным орнаментом, при взгляде на который у меня возникают непроизвольные ассоциации с турецкими огурцами на халате моей бабушки.

«А странный всё-таки тип, – думаю я, – и одет странно. Может, кришнаит какой?»

В этот момент почти дошедший до двери гость неожиданно останавливается.

– А что это у вас там? – показывает он кривоватым пальцем на крайнюю стойку.

Следую взглядом за пальцем и утыкаюсь в наш артефакт.

– А, это «Гауди»! Как её… концептуальная оправа из Испании. Сделана по эскизам самого Антонио Гауди, который строил собор святого семейства в Барселоне, который…

– Я знаю, кто это, – торопливо прерывает меня гость. – Разрешите?

Пожав плечами, снимаю «Гауди» со стойки. Гость немедленно надевает их и возвращается к зеркалу.

На первый взгляд, очки на его лице смотрятся дико, но это только на первый. На второй и на третий – ещё хуже. Он похож на монгольского воина, который чудом попал в современную Испанию, убил там кого-то и нацепил на себя трофей. В ожидании предсказуемой реакции скромно молчу.

– А вот эти, похоже, подойдут… – медленно проговаривает гость.

Не верю своим ушам:

– Простите, что вы сказали?

– Я говорю, эти мне подойдут, – повторяет гость, – а вы что скажете?

Изо всех сил я пытаюсь не выдать лицом своего мнения.

– Вы знаете, в них что-то такое есть… парадоксально привлекательное.

– Вот и я думаю, есть. Беру. Сколько с меня?

– Сто пятьдесят, – быстро отвечаю я.

Гость спокойно кивает и достаёт из глубин своей «барсетки» небольшую стопку «зелени».

– Вот, возьмите, – говорит он, протягивая мне три купюры.