Дети иллюзий

Я вспоминаю, что на прошлой неделе, кажется, во вторник, у нас действительно был с официальным визитом местный инспектор пожарной охраны, высокий седой мужик с военной выправкой. В процессе осмотра нашего офиса у него, естественно, возникли некоторые вопросы, и, чтобы они не так бросались в глаза, Игорь подарил ему тёмные очки из коллекции «Lois», в которых тот стал похож на героя боевика. Фактически, это была взятка, но другого выхода у нас не было – устранить то, что обнаружил у нас пожарный, в разумные сроки и за разумные деньги не представлялось возможным. Наш гость, кстати, остался весьма доволен подарком, видимо, ему до смерти надоел «Белый аист», который ему совали в других конторах.

– А когда этот день пожарной охраны? – тихо, чтобы не услышала гостья, спрашиваю я Олега.

– Тридцатого апреля, кажется, – отвечает тот и, немного подумав, добавляет: – рановато подарили…

В это время Игорь подводит разоблачившуюся пожарницу к самой крайней выставочной стойке, где висят недорогие оправы, но та, ведомая женским чутьём проходит мимо и устремляется к другой, с оправами «побогаче».

– Мне нравятся вот эти, – показывает она пальцем на искрящуюся в электрическом свете оправу коллекции «Pertegas», золотую со стразами «Swarovski» на заушниках. Ну, и, соответственно, дорогущую – целых сто десять у.е.

– Боюсь, она слишком вызывающая, – Игорь мягко уводит пожарницу в глубь шоу-рума, – такие у нас только торговки с рынка берут. Попробуйте лучше эту.

Пожарнице на голову водружается оправа попроще, из коллекции «Oh!» всего за пятьдесят условных единиц. Подведя не успевшую опомниться клиентку к зеркалу, Игорь давит на самую главную кнопку.

– Эта модель имеет замечательное свойство, – вкрадчиво произносит он, – женщины в ней выглядят моложе.

Пожарница тает на глазах. Готовность к отражению хамских выпадов, ровно как и к совершению оных, с которой она вошла в шоу-рум, уже не просматривается. Во всём её поведении чувствуется предвкушение маленького женского счастья. Теперь она ведёт себя, как любая другая тётка – вертится перед зеркалом, нацепив на голову оправу, которая, со слов Игоря, делает её моложе. Кажется, она уже и сама в это верит.

– Дизайн модели разработан в Париже специально для женщин, которым немного за тридцать, – мурлычет ей на ухо Игорь, – она идеально подходит к такому типу лица, как у вас. Эффект омоложения достигается в первую очередь за счёт использования так называемых экологических, то есть естественных цветов. Видите, оправа очень органично вписывается в контуры лица и почти незаметна на коже?

– Да… – еле слышно отвечает пожарница.

– И ещё, в Москве таких оправ всего две, – Игорь делает долгую паузу и поправляется: – нет, одна. Валерия Мацца уже уехала.

– А кто это, Валерия Ма…?

– Это та блондинка, которая снималась с Бандерасом в рекламе колготок «Сан Пелегрино». «Нашу любовь не разорвать никогда», помните? Вот она у нас здесь, в красном углу.

Игорь указывает рукой на постер, с которого на нас поверх маленьких очёчков взирает обозначенная модель, насколько мне известно, никогда не бывавшая в Москве. Да и очки на ней совсем не те, которые впаривает пожарнице Игорь.

– Ах, да, точно, – шепчет жертва, – похожа…

Игорь аккуратно снимает с её головы оправу и укладывает в очечник.

– К этому очечнику у нас идёт салфетка с микрофиброй, – говорит он, – лучшая на сегодняшний день защита линз от пыли мегаполиса.

Пожарница, которая уже в одной трамвайной остановке от оргазма, смотрит на Игоря полными подросткового тумана глазами; Игорь отвечает ей спокойным взглядом профессионального вруна. Пока та не опомнилась, он помогает ей одеться и, не дав положить глаз на что-нибудь ещё, плавно выпроваживает из офиса.

– Разработан в Париже специально для женщин немного за тридцать, говоришь? – спрашивает его Климов, когда тот возвращается на рабочее место. – И что это за экологические цвета?

– Врать надо поэтично, Гарри, особенно женщинам, – отвечает тот, закуривая. – Разве ты не понимаешь, что враньё – это искусство?

– Ещё один романтик, – вздыхает Климов, – Гарри, почему ты её просто не выставил?

– Ты что, сдурел? – удивляется Востоков. – Хочешь навсегда испортить отношения с пожарным? Кроме того, мы остались в выигрыше. Солнцезащитные очки стоят дороже, чем тот «Oh!», что я ей впарил.

– И этого человека ты только что назвал романтиком? – вырывается у меня.

Климов открывает рот, чтобы что-то мне ответить, но Востоков его опережает:

– Валера, романтика, – говорит он, подавив улыбку, – всего лишь идеализация ужасающей действительности, и никто не запрещает с её помощью зарабатывать деньги. А женщины, как тебе должно быть известно, наиболее падки на романтическую белиберду, и нам, мужчинам, сам бог велел этим пользоваться. Так что романтика – обратная сторона прагматики.

– То есть ты – прагматик?

Востоков теперь улыбается во весь рот:

– Нет, Валера, я именно романтик, поскольку, пусть на короткое время, но создаю для женщин идеальный мир, в котором они красивы и желанны. Я дарю им счастье, понимаешь?

– Продаёшь, – уточняю я.