Дети иллюзий

Игорь помогает ей одеться, после чего провожает до двери. Насколько мне видно со своего места, девушка покидает нас со счастливой улыбкой на лице.

– Ещё одна жертва обмана, – говорю я Климову, – сколько их ещё будет…

Тот отмахивается от меня: мол, отвали, без тебя тошно. Возвращается Востоков. Закурив сигарету, начинает расхаживать по шоу-руму с видом триумфатора.

– Ну что, бездари-охламоны-двоечники, поняли, как надо работать? – ковыряя указательным пальцем воздух, вещает он. – Вот это я и называю классикой! Высший пилотаж! Две цели за двадцать минут! И, я вам скажу, цели нетривиальные. Чего стоит одна моя идея с причёской… это было, как озарение… должно быть, так поэту приходит рифма, а писателю – единственно верная метафора…

Не в силах это терпеть, встаю, подхожу к нему и тихонько говорю на ухо:

– Игорь, ты человек…

Он моментально замолкает и становится серьёзным:

– Спасибо, что сломал кайф.

– Пожалуйста, – отвечаю я, – если что, обращайся.

– Ладно, хватит разводить ля-ля, – встревает в нашу беседу Климов, – Гарри, поехали в «Ломо-оптик» на Смоленскую. Олег, приготовь машину, а тебе, Валера, кажется, надо переводить инвойс.

– Ой, точно, совсем забыл! – мысленно стучу себя по лбу. – Сейчас переведу, там работы на семь минут.

Поездки в оптики, расположенные в центре, то есть в пределах Садового кольца, являются обязательными мероприятиями для такой фирмы, как наша. Как я уже говорил, «Регейн» – фирма оптовая, и своей розничной сети не имеет, поэтому для поддержания штанов моим шефьям приходится самим предлагать себя оптикам или аптекам с соответствующими отделами. Заниматься этим, понятное дело, лучше всего в центре, поскольку там самая торговля, и делать это нужно регулярно, иначе о тебе просто забудут. Поэтому после каждой новой поставки оба Игоря надевают свои лучшие костюмы, садятся в машину и объезжают по очереди все центральные оптики, демонстрируя тамошним директорам новинки европейского очкового рынка. Для таких поездок у нас даже имеется специальный чемодан, внутри которого есть выдвижные ящики с ложементами под оправы. С виду он как обычный дорожный, крупноватый, правда, а раскроешь, и можно прямо с него торговать. За это мы называем его: «Мечта спекулянта».

Сборы занимают у Игорей примерно полчаса. В «Мечту» кладутся все новые оправы, какие у нас есть, в том числе и те детские, в которых мы играли в «Каменное лицо». Ещё пятнадцать минут уходит на приведение себя в порядок и завязывание Климову моего галстука, поскольку тот почему-то явился сегодня без оного. Наконец, к двум часам всё готово к отъезду. Чемодан собран, шефья приведены в порядок, машина с Розовым внутри ждёт у главного входа «Гипромедтехники».

– Не вздумай смыться раньше, – говорит мне на прощанье Востоков, – мне было видение, что к концу рабочего к нам нагрянут клиенты.

Я беру под козырёк:

– Не извольте сомневаться, ваше генеральское директорство! От звонка до звонка!

– Гляди, проверю, – скептически прищуривает глаза Игорь.

– А мы ему из оптики позвоним, – предлагает Климов, – без пяти шесть.

– Меня оскорбляет ваше недоверие, господа директоры, – обиженным тоном заявляю я, – разве за мной водилось что-нибудь подобное?

Востоков многозначительно поднимает палец:

– Капитализм, Валера, есть учёт и контроль.

– Мне кажется, вы не очень верно цитируете классиков… – начинаю я, но в ответ слышу только хлопок входной двери. Шефья, наконец, отбыли.

«Контролёры хреновы, – устало думаю я – кто только вас будет контролировать…»

Обозначенный выше инвойс я перевожу, конечно, не за семь, а примерно минут за сорок. У меня уже раз десятый возникает желание позвонить Татьяне, но я дал себе слово, что позвоню только после того, как последнее английское слово в документе станет русским.

И вот, наконец, наступает момент, когда на экране не остаётся ни одной латинской буквы. Я отправляю документ на печать, и пока наш видавший виды «Epson» хлюпает дюзами, набираю номер, который успел запомнить. На том конце трубку поднимают мгновенно, будто сидящий там знал, что я позвоню именно в этот момент.

– Агентство «Идея – дисконт»! – слышу я бодрый женский голос. – Добрый день!

– Здравствуйте! – столь же бодро говорю я. – Будьте добры Татьяну!

– А вам какую? – уже не так бодро интересуются на том конце.

– Честно говоря, не знаю… – говорю я, мысленно разводя руками, – у неё фамилия на «А»…

– На «А» у нас только Аннушкина, – отвечает голос, и после паузы добавляет: – Это я.

Еле сдерживаюсь, чтобы не прыснуть в трубку.

– Привет, это Валерий, – сообщаю я настолько серьёзно, насколько могу.

– Валерий? Какой Валерий? – переспрашивает трубка.

– Ну, Лерик. Мы познакомились в «Жёлтой кофте», в пятницу. Тогда ещё Дон Москито, ну, мой товарищ, со сцены упал… а потом мы к вам подсели… Нас трое было, то есть с Доном Москито четверо, – достаточно сбивчиво поясняю я, и от глупости сказанного мне становится очень неловко.

В трубке слышится сначала молчание, а затем издевательский смешок.

– На самом деле, я сразу поняла, с кем говорю – у тебя голос очень необычный. Здравствуй, Лерик.