Дети капитана Гранина. Нерпа моя глупая

Если бы Зоя сама не испугалась и не смутилась, она бы точно разозлилась только от одного вида своего любовника. Его краснощекое лицо покрылось еще большим румянцем, на лбу выступили капельки пота. Впрочем, пот мог появиться и по другим причинам — только что они с Зоей занимались любовью. Ее небольшая машина совсем не была приспособлена для подобных упражнений — в ней было тесно, неудобно, и Зоя так и не поняла, получает ли она удовольствие от подобных встреч. Но раз за разом это повторялось, и теперь уже, когда Гранин звонил ей и говорил, что какое-то время будет в том или ином районе, она бросала работу и ехала к нему. «Господи, будто бы нам по двадцать лет!» — восклицала она про себя, но в душе где-то ныла обида. Да, у них нет времени на рестораны, кино, прогулки и жаркие ночи, но час-другой для встречи у нее дома, в нормальной обстановке, не боясь себе сломать шею и быть застуканными любопытными гражданами, — почему даже этого они не имеют?!

Наконец Гранин привел себя в порядок и вылез из машины. Он о чем-то долго говорил с полицейскими, они, в свою очередь, что-то доказывали ему, указывая жезлом на машину, в которой сидела испуганная и смущенная Зоя. «Ну что они прицепились к нам?! Здесь же никого нет, никому мы не мешаем!» — Зоя уже приготовилась вылезти из машины и со свойственной ей решительностью отстоять свое право на личную жизнь, но в это время Гранин как-то вяло махнул рукой и направился к машине. Извиняющимся голосом он спросил:

— Зоенька, у тебя деньги есть? Ну, какие-нибудь?

Зоя вытащила из сумки несколько тысяч.

— Думаю, что пары хватит за глаза. На обед ребятам. — Гранин забрал деньги и удалился к полицейским.

Через пять минут Зоя и Гранин остались одни.

— Зоя, я тебе деньги отдам. У меня были, но велели зайти за продуктами. Сама понимаешь…

Зоя промолчала — она уже все знала про жизнь Гранина. Более того, ей казалось, что она сама живет в этом полусумасшедшем доме. Жена Гранину звонила каждый час — немногим реже, чем сам Гранин звонил Зое. Она что-то спрашивала, а Алексей Александрович бодрым тоном рапортовал. Потом жена замолкала. Зоя про себя усмехалась — и так было понятно, что жена прислушивается к звукам, которые окружают ее мужа. Потом в телефоне, видимо, говорили что-то интимное, потому что Гранин, кося глазом, отвечал: «Я тоже. И я. Да, конечно. Мне не очень удобно. Да, целую, конечно, целую». Впервые это услышав, Зоя рассвирепела, но у Гранина был такой бедный, не жалкий, а бедный вид, что она махнула рукой:

— Леш, делай, как считаешь нужным!

Зоя поняла, что если она хочет видеть Гранина, то должна смириться и с этим. А видеть она его хотела. И слышать хотела. И посидеть с ним в машине, в его объятиях, даже не целуясь, а просто вдыхая запах его одеколона, ощущать чуть колючую шею, где остались недобритые волоски, — всего этого очень хотелось. Все это было ей очень нужно.

— Зойка, ты нормальная? — напрямую спросила Люда, узнав обо всем этом.

— Я уже и не знаю, — ответила Зоя тихо, а Люда поняла, что Зоя нормальнее нормальных, она просто влюбилась в этого человека, со всеми ЕГО потрохами. Зоя нормальная, ей очень нужен был человек, который помнил о ней каждую минуту, ибо не станет мужчина просто так звонить каждые полчаса и узнавать о самочувствии, шутить милые шутки и заскакивать к ней на работу, только чтобы угостить ее шоколадкой. Он был нужен Зое Абрикосовой с его этой странной, ущербной на первый взгляд любовью и с его привязанностью несвободного и нерешительного человека…

— Мне так перед тобой неудобно, — произнес тихо Гранин, когда полицейская машина скрылась из виду.

— Ерунда, Алеша, — улыбнулась Зоя. — Это не самое страшное, что могло с нами случиться.

— А что? — вздрогнул Гранин. — Что самое страшное?

— То, что подобные моменты нас могут разлучить, — ответила Зоя. — Ну, знаешь, как бывает — тебе станет стыдно, и ты будешь сторониться меня.

— Или тебе стыдно за меня, ты не захочешь меня видеть… — продолжил Гранин.

— Вот-вот, а потому мы забываем эту историю, как будто бы ее не было…

— Вот только я тебе две тысячи отдам, и сразу забудем, — кивнул Гранин.

— Хорошо. Сразу забудем. Но я тебе хочу сказать другое. Теперь мы будем встречаться у меня дома. Давай подумаем, как это устроить. Надо, чтобы у тебя было алиби, — деловито и хитро улыбнулась Зоя. — Надо, чтобы хотя бы два раза в неделю у нас было с тобой личное время.

— Давай, — кивнул растерянно Гранин. А потом добавил: — Тебе, наверное, со мной очень тяжело. — И вздохнул, точно ожидая приговора.

Зоя, которая в душе злилась из‑за всего, что сейчас произошло, вдруг растрогалась. Этот мужчина оказался таким эгоистичным недотепой, что сердиться на него не было никакой возможности. Можно было только брать эту жизнь в свои руки и переделывать ее. Насколько возможно.

— Ужасно мне с тобой, просто ужасно! Поэтому я и хочу тебя затащить к себе в дом! — призналась Зоя и уткнулась Гранину в плечо.

Алиби, как и следовало ожидать, придумала Зоя:

— Ты будешь на процедурах.

— Каких, Зоенька?!

— Тебя бультерьер кусал? Или ты все выдумал?