Дети меланхолии

Теперь почему-то отец стал чаще приходить к матери, вовремя платить алименты, стал более приветливым. Иногда с ним приходил Вова. Он ни о чем не говорил и не спрашивал, просто сидел рядом, помогал делать алгебру.

После школы Света поступила в медицинский, Вова уехал в другой город, он хотел быть художником. Они молча прощались на перроне, его мать, ее отец, Вова и Света. И перед самым отъездом Вова запрыгнул на подножку, отдал билет проводнице, а потом спрыгнул и поцеловал Свету.

– Я женюсь на тебе. Слышишь?

Девушка изумленно смотрела на Вову, уходящий поезд и прислушивалась к себе. И она поняла и тихо сказала, а ей показалось закричала: «Я согласна». Потом были письма, он ей три слова, и она ему пять. Звонки. Вова молчит, и она тоже. Но молчание было наполняющим.

Пациенты к Светке тянулись как цветы к солнышку. Иногда она путала имена, но никогда то что было для них важным. Один хочет утешения и поддержки, другой чтобы с ним посидели рядом, третий чтобы оставили в покое. Врачи боялись. Она уже не говорила о том, что видит, только диагнозы и ощущения. И тут она часто оказывалась права. Такая молоденькая, а опыт и знания как у профессора.

В нее влюблялись, но Света умела отгонять ненужное как мух.

Анна Ивановна оказалась права были варианты возможностей, люди избегали смерти, выздоравливали, мирились, наоборот шли к верной гибели. Многое зависело от выбора человека.

Мать прятала письма Вовы, была против их отношений. Но Света чувствовала это и звонила ему в тот же день.

Вова учился, работал, организовал выставку таких же как он начинающих и приехал домой.

– Соскучился?

– Очень, – теперь Вова уже смелее брал ее руки в свои.

И они гуляли от рассвета до заката. Обе матери встречали их с рыданиями и причитаниями.

Детям надо учиться. «Дети» смеялись, но так без злобы, понимали страхи взрослых.

Последний день был особенный. И ночь была сладкой. Света проснулась рядом с ним от ужаса. Она опять видела смерть, погибают люди.

– Солнце, – Вова вздохнул, и так тихо сказал, как никогда не говорил, – мы оба уже понимаем, что умирает только тело. А душа будет жить вечно.

Света внимательно слушала Вову и осознавала смысл его признания.

– Ты тоже чувствуешь, да?

Вова кивнул. Светка обняла его крепко. Какая же я дура? Какой же ты идиот! Вова рассмеялся.

Оба хороши. Подходящая пара.

Ей позвонили ночью, очень быстро говорили. Света положила трубку, она пришла с ночного дежурства и долго не могла понять или принять сказанное. А потом села, рухнула как он когда-то с ней, на колени.

И вспомнила их последний разговор. И запела то ли колыбельную, то ли что-то похожее, почему-то показалось что ему эта мелодия нравилась.

А через пару дней Светка переходила дорогу и на проезжую часть выбежала собака. Она металась, машины объезжали, гудели, люди фотографировали. И только одна маленькая девочка вырвала руку у мамы и побежала к собаке.

Света увидела, как девочка умрет, страдания ее матери и знала, что уже сделает и как будет болеть сердце и ее матери, и мамы Вовы, отца. Ну ничего.

И Света быстро побежала вперед, заслонив собой девочку с собакой. Нелепая смерть. Какая молодая.

«Со мной все в порядке, я уже с тем, кого люблю больше жизни». Но она не сказала, и люди не услышали.

Вера Петровна

Вера Петровна сидела на скамеечке и смотрела на проходящих людей, боялась пропустить внучку. В прошлый раз та под предлогом того, что не заметила бабушку сказала, что долго звонила в дверь, а потом ушла.

Что-то прошелестело рядом с ней. Как хорошо подуло свежим ветерком в такую жаркую погоду.

Тогда тоже солнце палило.

Земля казалось, разрывалась от снарядов, стонов умирающих и раненых. Она в далеком сорок третьем была санитаркой молоденькой, но крепкой.

Вся в отца пошла, тот мальчика хотел, а родилась пятая девка. Да как пацан, по деревьям лазила, отцу кузнецу помогала его железки таскать, с ним на охоту ходила, роды у коров помогала принимать. Вот и пригодилась ее силушка на войне таскать солдат на себе, делать перевязки, а иногда закрывать собой. Закрыла одного такого, а он плачет, просится домой, к маме, ногу ему оторвало. Вера говорила, шептала ему, и сама боялась заплакать. Ненавидела она эту проклятую войну всей душой.

А однажды спасла немца, непонятно как он оказался в том лесу, хотели сразу его убить как шпиона, потом приказа ждали от высшего начальства. А он воды принес девчонкам и кашу всем приготовил. Многие боялись есть, но голод победил и после его первой ложки набросились на еду. Так и остался с ними он, пока за ним не приехали. Потом солдаты узнавали про него, но все в пустую.

Вера после Победы возвращалась в пустой дом, знала, что все ее погибли, кто от голода, кто от болезни, отца убили. Дома было сыро и холодно, она присела на лавочку и не выходила. Ждала и сама не знала чего.

Через пару дней над поселком заиграли колокола церковные. Люди выбежали на улицу, крестились даже партийные и радовались. И Вера прибежала, и увидела того солдатика одноного.